ЦБ: USD 96.7821; EUR 100.4991; GBP 120.2421      18+          

 

New! Срочная доставка документов (паспортов) по России (в консульства) и за рубеж
Туристические визы   Поиск авиабилетов   Горящие туры и круизы   Автопрокат за границей   Бронирование отелей   Страховки для выезда за рубеж   Сим-карты для туристов
Работа за границей   Недвижимость   Лечение за рубежом   Эмиграция и иммиграция   Образование

Кредитная карта Альфа Банка, год без процентов!

Срочное оформление банковской карты в Беларуси, надёжно.

Срочное оформление банковской карты в Киргизии, надёжно, есть SWIFT-пополнение и никаких санкций.

Срочное оформление банковской карты в Казахстане, надёжно, есть VIP-оформление с авторизацией в Москве

iностранец #8 ( ), 11 марта 2003 года » к содержанию номера

Сапиенс говорящий

» Образование » 11 марта 2003

   Слово «Шехтер» знакомо почти каждому, и большинство знает, что это фамилия. Очень многим также известно, что Шехтер – автор эмоционально-смыслового подхода к освоению иностранного (сам Шехтер предпочитает говорить: «чужого») языка. И лишь некоторые располагают информацией более обширной. Не для них, а для всех остальных даем краткую справку: Игорь Юрьевич Шехтер, член-корреспондент Академии гуманитарных исследований, профессор Гуманитарного университета Натальи Нестеровой, научный руководитель «Авторской школы Шехтера». Кроме того, участник Великой Отечественной войны, награжденный орденами и медалями. Переводчик, автор учебников, старший редактор Издательства литературы на иностранных языках. 27 лет преподавал в Институте иностранных языков им. Мориса Тореза. Был научным руководителем Центрального кабинета методов обучения языкам Минвуза СССР и Высших курсов эмоционально-смыслового обучения при Президиуме АН СССР. Заведующим кафедрой того же эмоционально-смыслового обучения иностранным языкам в минвузе. Ему принадлежит множество публикаций по психолингвистике, методологии и семиотике языка в журналах «Вопросы философии», «Философские исследования» и др.

   Представления Игоря Шехтера об изучении языка (сам он говорит: «освоении») расходятся с традиционными. Его теория всерьез противоречит положениям классической методики. Главные пункты полемики, длящейся с начала семидесятых годов, Игорь Шехтер в интервью, которое мы публиуем ниже, подчеркнет неоднократно. Но чтобы читатель лучше представлял себе суть спора, мы хотим предложить ему довольно высокую, на наш взгляд, колокольню.

   По мнению Шехтера, придумав грамматику, фонетику, ученые лишь прилежно описали язык. Но остались на поверхностном уровне, так и не докопавшись до сути. По мнению же традиционных лингвистов, язык вне этих категорий не существует. Наука, исследующая устройство языка, его систему – и есть объяснение того, что такое язык. С нашей точки зрения, это противоречие – главный пункт полемики. И его нельзя не учитывать, если вы беретесь рассуждать о состоятельности того или иного метода.

   Оставляя эту зарубку, мы переходим к интервью и поздравляем Игоря Шехтера с грядущим днем рождения. 14 марта ему исполнится 85 лет.

– Лично я по вашему методу занимался – лет десять назад. Хотя об эффективности судить не могу: я был студент и большую часть занятий прогулял.
– Ну вот видите.... Здесь регулярность очень важна, само время работает на освоение как фактор. Ничего общего с традиционными методами. Правил нет, упражнений нет, домашних заданий нет, грамматики нет, фонетики нет, экзаменов нет.
– Насколько я понимаю, многие стали ваш метод перенимать.
– Да, но к сожалению, не всегда при достаточной подготовке.
– Многие делают что—то подобное, хотя называют это не «методом Шехтера», а как бог на душу положит.
– До сих пор нет авторских прав на интеллектуальную собственность. Каждый невежда может делать что угодно. И делает деньги. Поскольку сама основа метода здоровая, хоть ее и коверкают, то результат какой-то есть.
– А вообще, когда метод появился?
– Сформировался он где—то в начале семидесятых. Сопротивление было, и понятно почему. Вот вы гуманитарий, и как гуманитарию вам положено изучать иностранный язык. А математики, скажем, не изучают филологию, но и у них этот предмет, язык, есть. То есть иностранный язык – сквозной предмет. На всех факультетах, во всех институтах, школах, лицеях. Почти нет учебных заведений без иностранного языка. Такого количества кафедр и преподавателей не создано больше ни для одного предмета. И эта масса ставит в зависимость от себя как учащихся, так и их родителей, и администрацию. При этом результаты обучения ничтожны. Не научившись языку, люди оканчивают одно заведение и поступают в следующее. И в новом опять начинают сначала. Вот такой предмет, который никогда не имеет конца. У него одни только начала...
– Но есть же на свете и хорошие вузы, в них—то язык учат основательно, от и до.
– Да, благодаря тому, что на это тратится целых пять лет. Но позвольте, я закончу мысль. Несмотря на убогое преподавание, иностранный язык как предмет пользуется повсеместным признанием, он освящен ритуалом. Никакая учебная дисциплина не была бы разрешена, если бы не давала результатов. Но все заинтересованы в престижности своего вуза, в званиях и степенях преподавателей, в успеваемости своего курса, класса. Это весит больше, чем способность ученика говорить по-немецки или по-английски. Когда нет внутреннего содержания, то неизбежно перевешивает внешняя сторона.
   У меня твердое ощущение, что преподаватели иностранных языков неплохо знают иностранный язык. Выучились в своих институтах и говорить могут. И они преподают грамматику, фонетику, тексты, темы, правила, ставят оценки... Но я убежден, что они не знают, что именно они преподают. Не знают, что представляет из себя язык как явление.
– То есть не знают, как он устроен, не знают его систему?
– Нет, систему они как раз хорошо знают. Что как образуется, спрягается, склоняется, что как прибавляется или отнимается. А не знают они, что такое язык для человека. Структуралисты его так описали, другие школы – иначе. Порождающая грамматика, структуральная грамматика и так далее. Ну и что? Существуют факты, мимо которых проходить нельзя.
   Один из таких фактов – это то, что все люди на земле говорят. Значит, язык – это что—то чисто человеческое, то, без чего человека нет. И надо отдавать себе в этом отчет, если собираешься учиться другому человеческому языку. Надо понимать, как с этим быть. А не задумываться только о том, какие времена существуют в английском, какие наклонения во французском. Неужели, если ты все это выучишь, то будешь знать язык? Извините! Неграмотные говорят? Говорят, и не хуже грамотных. В прошлые времена весь мир был неграмотен, а говорили все. Значит, язык – это что—то такое, что может обойтись без всей этой описательной науки. Что—то свойственное любому человеку. Вы можете быть дураком, гением, благородным и просто неграмотным, но если вы человек, то владеете каким-то человеческим языком. Вы не находите, что специалист должен над этим задумываться?
– Ну, вообще-то я не могу сказать, что я эту тему нигде не встречал. Те же структуралисты, кажется, это обсуждали.
– Обсуждали? Кто? Я что—то не припомню.
– По крайней мере, мысль о том, что знание устройства языка еще не ведет к умению говорить на языке. И обратная: умение говорить вовсе не предполагает знания теории – кажется, тоже не раз встречалась.
– Да, но что касается курсов, которые читают на факультетах иностранных языков, там как раз царит убеждение, что язык – это система знаков и, что без знания ее закономерностей языком овладеть нельзя. Язык действительно система знаков, ну и что? Планеты движутся вокруг Солнца, по законам Кеплера. Если помните еще физику девятого класса...
– На таком уровне помню...
– Но извините, планеты движутся вокруг Солнца не потому, что знают законы Кеплера. Вот это и есть разница между представлением лингвистов о языке и самим языком. Знание об этом, да, правильно, не помешает. Но это только наше описание. Людей обучают системе языка, а чтобы пользоваться языком, берут так называемые общеупотребительные темы. Например, «Мы пришли на почту» или «Мой дом», «Моя семья». Такое вот рукоделие. Набор бытовых тем и к ним как бы «жизненные» фразы. «Петров, расскажи про свою семью». – «Моя семья численна...» – «Как? Неправильно. Многочисленна. Вот так, учить слова надо!» А он, допустим, сирота, этот Петров. У него нет ни отца, ни матери, а его вынуждают сказать, что его семья многочисленна. Какое это имеет отношение к человеческому языку, я не знаю. Люди же говорят не для того, чтобы произнести фразу в перфекте, а чтобы выразить свое «я».
   Но редко кто хочет останавливаться на подобных мыслях. Обучение зашло в тупик. Из него надо выйти. Чтобы обнаружить новую магистраль. Предложенный мною метод – это попытка выйти из тупика, она увенчалась известными результатами, и поэтому я полагаю, что можно продолжать поиск.
– А что, на ваш взгляд, самое неприятное в традиционной методике?
– Отторжение языка-речи от личной жизни человека. Огромная нагрузка на память. Надо запоминать массу грамматических форм, слов, десятки правил и исключения. Я говорю и в это же самое время должен помнить, как это надо сказать.
   Хочу напомнить, что человек не всегда говорит. Порой и молчит. Психология дает ответ на вопрос: «В каких случаях человек говорит?» Когда у него появляется желание что—то сказать, есть цель и, конечно же, собеседник. Вот эти три компонента.
– Но многие говорят вслух сами с собой.
– Вслух? Немногие, а редко кто. Это нехороший признак...
– Значит, у меня дело плохо, я иногда все-таки с собой разговариваю.
– Да нет, это вам, наверное, кажется...
– Да не кажется. Это, конечно, не какие-то длинные периоды или экспрессивные монологи. Просто время от времени могу поговорить сам с собой.
– Но про себя или все-таки вслух? Вы свою речь слышите?
– Да—да.
– Ну, вообще это ни к чему.
– Я постараюсь отвыкнуть...
– Если по существу: язык служит для того, чтобы сообщать свои мысли другому. А желание кому-то что—то сказать называется в психологии мотивом речи. Без мотива не говорят. Немотивированная речь, в общем, признак шизофрении. Можно привести пример. Если простой прохожий подойдет к гаишнику и сообщит: «Знаете, сегодня моя бабушка сделала мне яичницу из трех яиц», поймет его гаишник? Поймет. Коммуникация состоялась? Состоялась. Но лучше бы ее не было. Мотив и цель должны присутствовать в любом высказывании. Оно, конечно, состоит из знаков, но по содержанию – из мотивации и цели, выраженных этими знаками. Почему наш Петров должен говорить на уроке о своей многочисленной несуществующей семье? Это отвлеченная, не имеющая отношения к жизни – то есть не речевая ситуация. А если не речевая, значит, она не человеческая. И для ученика это неестественно.
   На пустом разговоре без мотива, без цели построена драматургия абсурда: Ионеско, Беккет... Их произведения как раз о том, как выглядит речь без мотива и цели. Вот муж и жена сидят в гостях у другой пары. Она говорит ему: «Лошади кушают овес», он: «Да, в самом деле, коровы дают нам молоко». А она ему: «И из молока делают сыр». Он: «Правильно. Я вот могу подарить шлепанцы своему племяннику, но не могу подарить Ирландию своему внуку». В литературе это называется драматургией абсурда, а на уроках иностранного языка – почему-то устной практикой!
– То есть все просто: человек должен быть заинтересован в том, о чем ведет речь?
– Да. И надо сделать так, чтобы предоставить каждой личности возможность говорить от себя. Нас эволюция вытолкнула на эту арену жизни, где каждый обладает возможностью реализовать свою личность через речь. Мы такой тип существ, которых на самом-то деле не надо учить языку. Языку не учат, язык развивают. Ведь на своем родном мы говорим уже в пять лет. Мы освоили язык не потому, что нас учили, а потому, что слушали чужую речь и имели способность порождать собственную. Потом, в школе, на уроках, нас уже не учат говорить. Нашу речь нормируют.
   И мы в своей школе даем грамматику, но далеко не сразу. Хотя совсем не прав тот, кто думает, что я отрицаю грамматику. Грамматика вовсе не первична для речи, а нужна именно для того, чтобы нормировать уже приобретенную речь.
   Вообще, если говорить всерьез, язык нигде не учат. Учат только так называемые иностранные языки. А это, уж извините, как говорят в известном вам городе, какое-то количество разниц. Одно дело – иностранный язык, а другое дело – язык вообще.
   В моей школе ведутся курсы по 22 языкам. В том числе по хинди, по японскому. И прекрасно ведутся. Мы не изучаем язык, а осваиваем. Освоение – это превращение чужого языка в свой. Задача нашего курса – научить выражать свои мысли своими словами. Но это, собственно, уже технология.
– Так в чем же она заключается? Мне лично как следует запомнилось только прослушивание кассет в лингафонном кабинете.
– Дело не в кассетах. Они существуют просто для удобства восприятия. Исходить следует из родного языка. То, что человек может говорить на нем, уже значит многое. Значит, что у него развиты зоны речи, речевое мышление. Он уже умеет реализовывать через язык свое «я». Знает, когда говорить, а когда молчать. Всем этим надо пользоваться, чтобы перевести человека на рельсы чужого языка. И природа это подсказала, создавая так называемых билингвов.
   Чтобы человек чувствовал язык, его нужно поставить в условия изменяющейся действительности. Показать ему завязку какого-то события и предложить в этих разворачивающихся событиях себя проявить. Что бы он сделал и как сказал? Это делается в этюдах.
– Что—то припоминаю. Сценки?
– Это не простые сценки, уже придуманные от начала до конца. Дается только начало и намек на кульминацию. А чем кончится сценка, решают те, кто принимает в ней участие. Группа делится на подгруппы. Вот пример. Сломался стол, и столяр пришел его чинить. Починил и говорит мальчику: позови маму. Тот зовет, приходит мама. Столяр ей: «Стол стоит». Что она должна ответить?
– Спасибо.
– За спасибо не работают. Мама понимает, что имеет в виду столяр, когда говорит, что стол стоит. Она спрашивает: «Двести рублей хватит?» Вот это и есть нормальная живая разговорная речь.
– Но, Игорь Юрьевич, разве тут можно добиться полной заинтересованности человека в разыгрываемой ситуации? Жизнь, вы сами говорите, естественна потому, что человек видит в ней свой живой интерес. Выходит, надо разыгрывать учеников так, чтобы они верили в события...
– Правильно...
– А мне не верится, что в сценке со столяром можно в аудитории достичь высокой степени заинтересованности. Да, я разыгрываю этюд, я как бы актер, и это наш импровизированный театр. Но я же знаю, что это постановка! И я просто играю роль...
– Вы правильно начали, но неправильно закончили! Метод же недаром называется эмоционально-смысловым (делает ударение на слове «эмоционально». – М. О.). Никакой роли нету, нет никакого заранее придуманного текста и никаких реплик. Есть только функция. Вас просто назначили, к примеру, администратором. К вам пришел посетитель, а вы пробуете ему угодить или отвязаться от него поскорее. Вы не играете чужую роль, вы себя выражаете в этой функции, в этих условиях, свободно, как самостоятельная личность.
– Но я же в жизни не администратор. Значит, все равно условность...
– Это не условность – вы опираетесь на свой жизненный опыт. Мы полагаем, что любой наш слушатель уже бывал в гостинице. И он не играет чужую роль. Он свою личность выражает. Поскольку заранее придуманных реплик нет, роли нет, слушатель будет играть себя. Ничего другого ему не остается. Какой ты есть, добрый или упрямый, так ты и выразишь себя.
– А вы уверены, что человеку всегда будет интересно получать новую функцию? Что он искренне заинтересуется?
– Смотрите, как это происходит. На занятии предъявляется материал, причем предъявление происходит с голоса. И состоит эпизод из реплик участника события. Причем каждое событие имеет завязку, кульминацию, развязку. А затем – на следующий день – слушателю предлагают участвовать в этюде к этому эпизоду. Но этот этюд уже не полностью совпадает с эпизодом. Он всегда изменен по отношению к первоначальному эпизоду. Вместо прежних в нем появились новые лица, новые обстоятельства. И у вас не остается возможности говорить заученными фразами.
– И что, ни кто замолкают в растерянности? Когда просто нечего сказать, и все.
– Бывает, бывает, но крайне редко. Занятие рассчитано на личность. Мы не учеников воспитываем, а личности.
– Но такая точка зрения не представляется вам идеалистичной? Может быть, слушатель личность, но вполне закомплексованная?
– Разворачивается этюд. Врывается в гостиницу посетитель, требует место. Условие такое – мест нет. Администратор пробует выкрутиться, а в это время мы предлагаем еще условие: с лестницы спускается знакомый этого посетителя. Он говорит посетителю... ну что угодно... «А, Леша, ты как здесь? Сейчас все уладим». Подходит к администратору: «Поселите его ко мне в номер, у меня диван свободный. Переночуешь, Леша, на диване?» Группа, повторяю, делится на три подгруппы. То есть три гостиницы. И в каждой гостинице люди говорят разные вещи. В другой гостинице по лестнице спускается не старый знакомый, а, скажем, случайно оказавшийся здесь же начальник посетителя. Нам важно только одно: чтобы говорили все они от себя. Свои мысли своими словами, а не чужие мысли чужими словами, как в традиции.
   Это, повторяю, никакие не роли. Не заумь, которую предлагают многие из тех, кто заимствует у меня метод. Они такое напридумывают: аквалангист нырнул и встретил чудовище под водой, вы идете по дороге, а на нее спустились инопланетяне... Глупость!
– По крайней мере, понятно, чего они пытаются этим достичь.
– Ну да – заинтересованности. Но заинтересованность нужна другая! Одно дело понимать значения, непосредственно закрепленные за словами, другое дело – понимать смысл. Смысл возникает, когда слова произносятся в реальной жизненной ситуации. Когда реплика «Самолет прилетел!» – это не констатация отвлеченного факта, а сигнал того, что надо бежать. Бежим скорей, иначе опоздаем! Есть завязка, намек на кульминацию и пока никакой развязки. А чтобы человек не боялся, не стеснялся, его ставят в положение, когда никто никому ничем не обязан. Нету домашних заданий, оценок, экзаменов, зачетов.
– А знаете, я помню, чем закончились мои пропуски «занятий по Шехтеру». Как—то меня просто не пустили в класс, потому что я прогулял три раза. Конечно, я не в обиде – об этом предупреждали вначале. Но эта мера была нормальной, классической, строгой и вряд ли способствовала раскрепощению остальных слушателей.
– Поймите, чудес не бывает. Если идет развитие, то его нельзя прерывать. Активное участие в занятиях - необходимое условие порождения речи. У нас ведь установка на порождение, а не на строительство речи. Корабль можно построить, а живую вещь, скажем, яблоко, построить нельзя... Оно созреть должно.
   У нас три цикла, и каждый идет 100 часов. Тема первого цикла – события в условиях городской жизни. Читаются тексты, в том числе юморески, написанные носителями изучаемого языка. Разыгрываются этюды к данному эпизоду. На следующий день – к новому эпизоду, который еще не давался, но для которого достаточно языкового массива предыдущих дней.
   На втором цикле к эпизодам прибавляются еще и другие, социально окрашенные события: конференция, круглый стол. Это еще нельзя назвать дискуссией, никто пока что не спорит, просто каждый высказывает свое мнение. Проблемы актуальные – экология, глобализация. Практикуется просмотр кинофильмов на чужом языке по произведениям современных писателей. С анализом и разбором этих лент. Через все эти сто часов проходит чтение произведений, отобранных самими слушателями, а в конце цикла устраивается читательская конференция по прочитанному. Говорят о достоинствах и недостатках книг и пересказывают содержание. Здесь же возможен переход к текстам профессионального характера. Если группа корпоративная и слушатели принадлежат к одной профессии, круглый стол и конференция могут быть посвящены конкретной проблематике. Предусмотрена экскурсия в Музей изобразительных искусств... А каждый пятый день второго цикла дается грамматика. Называется – день самокоррекции.
   Затем – третий цикл. Вводятся основы перевода с записью или без записи, реферирование и сам перевод. Составляются аннотации к сообщениям. И дискуссии, которые теперь идут, подразумевают опровержение точки зрения оппонента и необходимость отстоять собственную. Затем разыгрываются отрывки из пьес. Например, на английском – отрывок из «Пигмалиона» Бернарда Шоу. Но наизусть ничего учить не надо – все читается по книге. Задача в том, чтобы интонационно оживить роли. Ведь смысл выражается в интонации. Этот третий цикл во многом посвящен тому, чтобы совершенствовать предыдущие виды работы.
– Все-таки еще раз про традиционный лингвистический взгляд, где бытует точка зрения, абсолютно противоположная вашей. Там дается определенный грамматический каркас, на который наматывается речь. Вы же предлагаете учить взрослому человеку язык наоборот. Так, как учит его ребенок, правильно?
– Ни в коем случае. Ребенок через язык открывает мир, взрослый давно его открыл. Поэтому мы не даем упражнения вроде такого: «Это что? Это стул». Взрослому подобное не надо объяснять. Слово «стул» нужно включить в осмысленную речь: «Хотел бы сесть, но нет лишнего стула». «Сейчас принесут стул».
– А язык, тот, который родной, русский? Грамматика же сидит у меня в голове...
– Никакой грамматики у вас в голове нету. Откуда она могла туда попасть?
– Я знаю, как глагол изменяется по лицам. Не помню названий падежей, но могу в каждом из них использовать то или иное существительное. Я согласен, что мне незачем знать, как называются все эти категории. Но я же только с их помощью и разговариваю.
– Еще раз вам говорю: планеты движутся вокруг Солнца по законам Кеплера, но не потому, что они знают, кто такой Кеплер и какие он там придумал законы. Лингвист, как и Кеплер, описывает язык, а носитель языка просто говорит со смыслом. Правильность согласования слов определяется в зависимости от того, понимают тебя или не понимают.
   Опять и опять повторю: речь не строится, она порождается. Она исходит из целостности высказывания, а не сборки его по отдельным элементам – глагол, существительное и так далее.
   А родной язык при обучении не сопротивляется, он, наоборот, помогает. Это происходит и у билингвов, в том числе и неграмотных билингвов.
– Но билингв же знает два языка с детства.
– А какая разница? Его же не учили никакой грамматике. Допустим, его мать и отец разных национальностей. И, как следствие, ребенок говорит на обоих языках. Люди – существа говорящие. Такими нас создала, во-первых, природа, а во-вторых, жизнь в обществе людей. Мы умеем говорить и говорим не как-нибудь, а со смыслом, в этом все дело.

Беседовал Михаил Ойстачер

Информация оказалась для вас полезной?
Поделитесь этой заметкой с друзьями:  

» Обратно к новостям »


Архив   Рубрики   Пульс   Редакция   Реклама   Вакансии [1]   Связаться с нами    Рейтинг@Mail.ru 
© «iностранец» 1993 – Распространяется бесплатно   |   Условия предоставления информации и ответственность

Учредитель: «Универсал Пресс»
Адрес учредителя: 115580 г. Москва, ул. Кустанайская, д. 6
Телефон редакции: +7 495 796-76-95
Главный редактор – И. Б. Вайс

Свидетельство о регистрации СМИ №01098 выдано Государственным комитетом Российской Федерации по печати (Роскомпечать).
Свидетельство о регистрации СМИ ПИ №77-18220 выдано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор) 30.08.2004 г.
Редакция не несёт ответственности за достоверность информации, содержащейся в рекламных объявлениях. Редакция не предоставляет справок по рекламе и рекламодателям.