#17, 22 мая 2001 года. Содержание предыдущего номера...

NOT PARSED YET

СЕРЕБРЯНЫЕ ВЕНКИ ВОЗЛОЖЕНЫ НА ГЛАВЫ СЧАСТЛИВЦЕВ Никита АЛЕКСЕЕВ (N17 от 22.05.2001) Завершился проходивший с конца апреля огромный фестиваль "Мода и стиль в фотографии", организованный Правительством Москвы, Московским домом фотографии и компанией Bosco di Cilliegi. В первый раз он был проведен два года назад и стал регулярным. В этом году была создана премия "Серебряный венок", которым отныне будут награждаться самые удачные из показанных на фестивале работ. С УОРХОЛОМ В НОВОЕ ТЫСЯЧЕЛЕТИЕ! Никита АЛЕКСЕЕВ (N17 от 22.05.2001) Свершилось! Москва наконец-то сможет увидеть большую выставку произведений "папы поп-арта" Энди Уорхола (1928 -- 1987), которая открывается 29 мая в ГМИИ имени А.С. Пушкина. Работы привезены из музея Энди Уорхола, находящегося в городе Питтсбург, США. НАШ ОТВЕТ АЛЬБИОНУ Никита АЛЕКСЕЕВ (N17 от 22.05.2001) Но не все британцам нас изумлять: в начале следующего года они смогут увидеть достижения современной российской архитектуры на выставке "10 лет - 10 архитекторов. Развитие российской архитектуры 1991 - 2001, которую готовит Project Imagination и компания "Экспо-Парк. Выставочные проекты". НЕ ПРОПУСТИТЕ МОДУ! Никита АЛЕКСЕЕВ (N17 от 22.05.2001) Вниманию модников: с 1 по 17 июня в московском Манеже будет проходить организованная Британским Советом выставка "Fabric of Fashion/Лаборатория моды". Это возможность узнать больше о новейших трендах в дизайне ткани и одежды в Великобритании, стране, где рождается мода. ПОРА НА ДАЧУ! Никита АЛЕКСЕЕВ (N17 от 22.05.2001) 29 мая 19.00 арт-галерея "Дача" открывает дачный сезон. Не пропустите это выдающееся событие: "Дача" это место весьма примечательное, расположено в правильном месте, на Рублевском шоссе, а его завсегдатаи -- отечественные ньюс-мейкеры, политики, финансисты и акулы шоу-бизнеса. Остров непогибших кораблей Беседовал Леонид КОСТЮКОВ (N17 от 22.05.2001) Существование этого человека раздражает мой интеллект. Я не могу мысленно свести его в один флакон. Посудите сами. Он обладает совершенно диким (по сравнению, разумеется, с моим) художественным вкусом и при этом берется организовывать литературное пространство, как будто оно не в состоянии организоваться само. Он является сквозящим окном из Украины в Россию и наоборот; проводником через культурные границы. Мало ему Крымского клуба – он учредил российский Клуб друзей Мадагаскара и грозится переправить туда (на время) чуть не весь пантеон живой русской литературы. Драйв по кайфу Сергей ЧЕРЕПЕНИН (N17 от 22.05.2001) Моя сознательная жизнь началась с фразы «хмотхите, махина». И уже в два года от роду я без остановки крутил игрушечный руль. В четыре, сидя на коленях у доброго дяди-водителя, – баранку настоящего ГАЗ-66. А в 31 я первый раз прокатился по Таиланду на арендованном Suzuki Samurai. У Америки больше вопросов, чем виз. НОВЫЕ ПОВОДЫ ДЛЯ ОТКАЗОВ Ада ШМЕРЛИНГ (N17 от 22.05.2001) Пока российские СМИ спекулируют по поводу вскользь брошенной фразы госсекретаря США Колина Пауэла о возможности смягчения визового режима для граждан России, действительность подкидывает нам такие подарки, которые напрочь отметают любые надежды дождаться в обозримом будущем того дня, когда мы сможем ездить в Америку без виз. На сегодняшний день дела обстоят так, что с американскими визами у нас все сложнее и сложнее, а в перспективе – и того хуже. Шансов стало больше. ТЕПЕРЬ РОССИЙСКИХ ФИРМ, АККРЕДИТОВАННЫХ В IAPA, – ПЯТЬ Ольга КРУТОВА, Сергей ЮРЬЕВ (N17 от 22.05.2001) Недавно в Риме завершился ежегодный конгресс международной ассоциации программ культурного обмена IAPA (International Au Pair Association). Напомним, что IAPA занимается защитой прав и интересов как девушек (возраст участниц – 18-30 лет), выезжающих на работу за границу по программе Au Pair (работа в семье в качестве няни плюс посещение бесплатных языковых курсов), так и принимающих их семей. Академик Борис РАУШЕНБАХ: «Все на этом свете случайно» Беседовал Юрий МАРЬЯМОВ (N17 от 22.05.2001) В конце марта, на пороге первого года нового тысячелетия, умер Борис Викторович Раушенбах – академик Российской академии наук, профессор Московского физико-технического института, действительный член Международной академии астронавтики, лауреат Ленинской премии и премии Демидова, Герой Социалистического труда. 1 ----------------- СЕРЕБРЯНЫЕ ВЕНКИ ВОЗЛОЖЕНЫ НА ГЛАВЫ СЧАСТЛИВЦЕВ Никита АЛЕКСЕЕВ (N17 от 22.05.2001) Завершился проходивший с конца апреля огромный фестиваль "Мода и стиль в фотографии", организованный Правительством Москвы, Московским домом фотографии и компанией Bosco di Cilliegi. В первый раз он был проведен два года назад и стал регулярным. В этом году была создана премия "Серебряный венок", которым отныне будут награждаться самые удачные из показанных на фестивале работ. 24 мая в Новом Манеже прошла церемония награждения лауреатов. Вот список награжденных: В номинации "Лучший фотограф, работающий индивидуально" - Сергей Чиликов. Ему была вручена карточка "Альфа-Банка" с вкладом в $2.000. В номинации "Лучший фотограф, работающий с группой" победил Владимир Фридкес, награжденный за совокупность проектов, сделанных по заказу журналов Harper's Bazaar, Vogue и "Культ личностей", в частности за проекты "Птички на проводе" и "Земля Санникова". Он получил диплом лауреата конкурса "Серебряный венок" и сертификат от компании "Кодак" на услуги "Кодак-Пролаб". В номинации "Лучший стилист" - Екатерина Мельникова, награжденная дипломом "Серебряного венка" и призом от Bosco di Cilliegi. В номинации "Лучший художник-фотограф - автор проекта" победил Сергей Касьянов, получивший диплом "Серебряного венка" и цифровую камеру от компании Nikon за проект "Незримые образы" для журнала "БуржуАзия". В номинации "Лучший фотопроект, сделанный с использованием компьютерной обработки" фотограф Дмитрий Власенков и компьютерный график Сергей Горбунов были награждены дипломом "Серебряного венка" и цветным струйным принтером компании Lexmark International за проект "Стоматология" для журнала "Антураж". В номинации "Лучший фотограф" - Владимир Клавихо. За проект "Бенедетта" для журнала "Дорогой" он получил диплом "Серебряного венка" и сертификат от компании "Кодак" на услуги "Кодак-Пролаб". Также были присуждены специальные призы. В номинации "Лучший арт-продюсер" победил проектом "Мануфактура" независимый арт-продюсер Алексей Боков. Он получил фотоплакат Уильяма Кляйна с автографом (печатная продукция Московского дома фотографии). Приз за "Лучший фотодебют" получил Андрей Разбаш (проект "Большая девочка" для журнала L'Officiel). Ему вручили фотоплакат Лиллиан Бассманн с автографом. Призы "Серебряного венка - 2001" присуждало авторитетное жюри в составе: Президент компании Bosco di Cilliegi Михаил Куснирович; вице-президент "Альфа-Банка"; телеведущая Арина Шарапова; писатель Виктор Ерофеев; дизайнер Юлия Далакян; директор Фотоцентра союза журналистов" Валерий Никифоров; арт-критик, один из продюсеров и редакторов АТВ, обозреватель программы "Времечко" Галина Скоробогатова; автор телепрограммы "Магия моды" Наталья Козлова; художник Татьяна Назаренко. Председатель жюри - директор Московского дома фотографии и арт-директор фестиваля "Мода и стиль в фотографии". Следующее издание "Моды и стиля" и "Серебряного венка" -- через два года... / культура / ----------------- С УОРХОЛОМ В НОВОЕ ТЫСЯЧЕЛЕТИЕ! Никита АЛЕКСЕЕВ (N17 от 22.05.2001) Свершилось! Москва наконец-то сможет увидеть большую выставку произведений "папы поп-арта" Энди Уорхола (1928 -- 1987), которая открывается 29 мая в ГМИИ имени А.С. Пушкина. Работы привезены из музея Энди Уорхола, находящегося в городе Питтсбург, США. Кто такой Уорхол - знают даже люди, не особенно интересующиеся современным искусством. Физиономия этого человека в платиновом парике и черных очках знакома почти всем. Теперь же можно будет полюбоваться шестидесятью его работами, в числе которых - столь хрестоматийные шедевры поп-арта, как "Мерлин Монро", "Статуя свободы" и "Томатный суп "Кемпбелл". Выставка имеет немалое культурно-политическое значение: она подготовлена в рамках официальной программы Совета Белого дома по переходу в новое тысячелетие и при поддержке Президентского комитета США по искусству и гуманитарным наукам. Жалко, конечно, что мы не смогли увидеть много Уорхола в тысячелетии ушедшем. Но лучше поздно, чем никогда. / культура / / ВЫСТАВКИ / ----------------- НАШ ОТВЕТ АЛЬБИОНУ Никита АЛЕКСЕЕВ (N17 от 22.05.2001) Но не все британцам нас изумлять: в начале следующего года они смогут увидеть достижения современной российской архитектуры на выставке "10 лет - 10 архитекторов. Развитие российской архитектуры 1991 - 2001, которую готовит Project Imagination и компания "Экспо-Парк. Выставочные проекты". Пройдет она в престижнейшем Королевском институте британских архитекторов. Участники: А.Р. Асадов, Мастерская 19, Моспроект 2; Архитектурное бюро Тимура Башкаева; А.В. Боков, Д.В. Буш, Мастерская 6, ГУП МНИИП - Моспроект 4; Юрий Григорян, Проект Меганом; Сергей Киселев и партнеры; Михаил Филиппов; Архитектурное бюро Николая Лызлова; ПСФ "ЭРиЭЛ"; ТПО "Резерв". Десятый участник пока не называется. / культура / / ВЫСТАВКА / ------------------ НЕ ПРОПУСТИТЕ МОДУ! Никита АЛЕКСЕЕВ (N17 от 22.05.2001) Вниманию модников: с 1 по 17 июня в московском Манеже будет проходить организованная Британским Советом выставка "Fabric of Fashion/Лаборатория моды". Это возможность узнать больше о новейших трендах в дизайне ткани и одежды в Великобритании, стране, где рождается мода. В экспозиции - творения Найджела Аткинсона, Савитри Бартлетт, Хуссейна Чалаяна, Б. Эрли, Элли Кишимото, Шелли Фокс, Кэрол Фрейзер, Джо Гордона, Uniform, Маллигана, Пола Мюррей Уотсона, Хикару Ногучи, Джессики Огден, Софи Рост, Vexed Generation. Не все имена вам знакомы? Тем более отправляйтесь в Манеж: иначе вы рискуете оказаться неисправимо outdated и out of style. / культура / / ВЫСТАВКА / ------------------ ПОРА НА ДАЧУ! Никита АЛЕКСЕЕВ (N17 от 22.05.2001) 29 мая 19.00 арт-галерея "Дача" открывает дачный сезон. Не пропустите это выдающееся событие: "Дача" это место весьма примечательное, расположено в правильном месте, на Рублевском шоссе, а его завсегдатаи -- отечественные ньюс-мейкеры, политики, финансисты и акулы шоу-бизнеса. В программе: Фотовыставка портретов сельскохозяйственных животных. Дефиле непальских ковров ручной работы, выполненных по эскизам художников Баухауса Жозефа Алберса, Гюнта Стелзла, Пауля Клее и других. Показ летней коллекции модельера Виктории Андреяновой. Садово-парковая мода от художника и дизайнера Оксаны Ярмольник. Открытие концептуального ресторана "ВЕРАНДА У ДАЧИ" - совместного проекта ресторатора Аркадия Новикова и Арт-галереи "Дача". Виктория Андреянова о своей коллекции: Мое детство - Быково, дача с комарами и вкусной сыростью, где вещи поселяются навсегда. Мамин приговор для старой кофточки: "Это на дачу!" И вот я уже жду встречи с чемоданами в комнатах под крышей. И вот уже моя дочь, извлекая мою вязаную маечку, произносит: "Это круто!" И мамино:"А помнишь!:" Коллекция "Навырост" демонстрирует то как дивно смена стилей накладывается на смену поколений, образуя калейдоскопический образ современной моды -- винтаж вперемежку с кутюром. В показе Оксаны Ярмольник помимо профессиональных моделей примут участие известные светские персонажи. Ее "фартуки" для работы в саду - модная сексуальная одежда сделанная из актуальной в этом сезоне камуфляжной ткани двух оттенков. "Веранда У Дачи" работает как галерея с постоянно меняющейся экспозицией черно-белых фотографий. "Портреты сельскохозяйственных животных" (такие пронзительные взгляды бывают только у политиков!) - выставка фотографов Марка Патлиса и Владимира Хмелевского. Появился зал с кинопроектором, демонстрирующим фильмы 50-60х годов в обрамлении незабвенных "Фитиля" и "Хроники Дня". Само приготовление пищи превратилось в театрализованное представление. Появились тандыры (земляные печки), настоящий узбекский плов, представлена вся гамма итальянской кухни с пастой собственного приготовления, суши. В восточной комнате - кальян и чайная церемония. В Арт-галерее "Дача" выставлена новая коллекция предметов интерьера, подарков, старинных вещей, живописи, ковров и гобеленов ручной работы. Авторами проекта руководило желание привить людям вкус к оформлению собственного дома, разнообразить их возможности в создании интерьера. Формируя экспозицию галереи, ее владельцы путешествуют по всему миру. Они делают заказы, составляя интерьеры уголков "Дачи" из продукции различных фирм. Хит этого сезона - коллекция мебели "Эрнест Хемингуэй" по эскизам Ральфа Лорена производства американской компании Bayer. Предмет особой гордости коллекционера Марка Патлиса -- ковры и гобелены. На "Даче" можно найти и старинные экземпляры, и копии. На открытии дачного сезона будут представлены дизайнерские ковры из шерсти и шелка по мотивам "Баухауса" -- известнейшей школы искусств, где директором был Василий Кандинский, а преподавали многие знаменитые авангардисты начала ХХ века. Лучшие художники занимались разработкой ручного текстиля и ковров. Сочетания красок подбирались на основе естественной гаммы красителей. Эти разработки и легли в основу коллекции "Дачи", которую изготавливали вручную в Непале по эскизам, подготовленным Марком Патлисом. Компания "АЗР Автомобиль - звезда Руси", являющаяся официальным представителем ДаймлерКрайслерАГ, представит гостям вечеринки новый автомобиль С-класса Mercedes-Benz CL 230 Kompressor Sports Coupe. Темперамент, работоспособность и юношеский шарм в буквальном смысле "написаны на лице" купе С-класса. Адрес "Дачи" - Московская область, Одинцовский район, деревня Жуковка, д.70 / культура / / ВЫСТАВКИ / ------------------- Остров непогибших кораблей Беседовал Леонид КОСТЮКОВ (N17 от 22.05.2001) Существование этого человека раздражает мой интеллект. Я не могу мысленно свести его в один флакон. Посудите сами. Он обладает совершенно диким (по сравнению, разумеется, с моим) художественным вкусом и при этом берется организовывать литературное пространство, как будто оно не в состоянии организоваться само. Он является сквозящим окном из Украины в Россию и наоборот; проводником через культурные границы. Мало ему Крымского клуба – он учредил российский Клуб друзей Мадагаскара и грозится переправить туда (на время) чуть не весь пантеон живой русской литературы. Мало ему Мадагаскара – он, совместно с супругой Аней Бражкиной, узурпировал всю Африку (кликните сервер Africana.ru). Заметим, однако, что его властьѕ ну, скажем, влияние на мир отнюдь не виртуально. Он всегда предъявит вам: живых людей только что оттуда, вновь изданную антологию, съедобный кактус. Подобно некой метафизической швейной машине, он сшивает и сшивает мир – а тот опять расползается по шву. При этом человек, о котором идет речь, отнюдь не гений-организатор. Когда я, еще толком его не зная, пришел провожать его на вокзал, он опоздал на поезд. Зато встретил нас в подземном переходе, а узнав, кто я такой, передал мне ценный привет, который иначе бы не передал. Его зовут Сид. Далее – подробности. ГЛАВА 1. МАДАГАСКАР Этот загадочный «мадагаскарский проект»! Да еще объединяющий каким-то непостижимым образом российских литераторовѕ Мне вспоминается плакат эпохи раннего застоя: крупное, любовно выписанное мужское лицо, сочетающее признаки порочности и примитивности, и подпись: «Крестьянин! Избегай случайных половых связей!» Почему крестьянин? Почему литератор? Как тут связаны род постоянных занятий и конкретная затея? Впрочем, есть вопросы и интереснее. Допустим, центральной акцией мадагаскарского проекта станет экспедиция писателей на собственно Мадагаскар. (Нежелательно с других точек зрения, но как привлекательно для авантюрной истории было бы, если бы они там погибли!.. То—то разгулялся бы будущий академик Фоменко.) В советское время это было практически невозможно и требовало вот такой мощнейшей многолетней идейно-организационной подоплеки. Но сейчас, когда почти все вопросы упираются в количество долларов, за такой срок и с такой энергетикой не проще было бы найти спонсора да и съездить на Мадагаскар? Скажи, Сид, не фокусничаешь ли ты с нами, не превращаешь ли возможное в невозможное, чтобы с триумфом снова сделать его возможным? – Доля мистификации есть, но она не в этом. Все не так просто. В советское время не было ничего запредельного в том, чтобы поехать на Мадагаскар. Вообще в страны третьего мира – если без захода в империалистические порты. Надо было только сильно хотеть и уметь что—то делать. Например, готовить – и устроиться на корабль коком. Я был экспедиционным художником. И к тропикам готовился все университетские годы. (СПРАВКА: Что касается Африки, Сид побывал в Гвинее, ЮАР, Намибии, Египте, на архипелаге Сокотра, на Сейшелах и Канарах. На Мадагаскаре – дважды.) ѕВ антарктическую экспедицию я ушел, чтобы не залететь в армию на два года офицером. Дождался визы (полтора года вместо обычных полугода)ѕ – Визы в Антарктиду? – Выездной! Представляешь, пятьдесят начальников поочередно подписывают бумажку, и каждый размышляет: а подставит меня этот гаденыш? Но, как правило, подписывали в конце концов. До 97-го года был прямой рейс «Аэрофлота» на Антананариву. Долларов 400 туда-обратно.Теперь вроде как вернулись старые времена. Маршрут закрыли «из—за нерентабельности» – теперь плати больше тысячи, «Эр Франс», с пересадкой. Так что другой знакомый вариант – морем – может оказаться экономичнее. Реальный Мадагаскар – полоса сказочных дождевых лесов на востоке, но в основном саванна («брусса»), пустыни, плоскогорья с почти что умеренным климатом, на верхах едва ли не тундра. Все ландшафты мира сразу. 80% флоры и фауны – эндемики (поясняю – виды, которые нигде больше не встречаются). Это надо видеть. Осьминоговые деревья, бутылочные деревья, царственное Дерево Путешественников. Эпиорнис был прототипом синдбадовской птицы Рухх. Что касается Африки (Сид показывает мне австралийскую «перевернутую» карту мира, где они сверху, а мы, в качестве антиподов, – снизу), смотри – до сих пор вся история проходила наверху глобуса. Теперь расклады меняются. Будущее планеты афроцентрично и азиоцентрично. И если в последние столетия африканцы следовали европейским культурным образцам, то сейчас нащупывают собственные точки роста. Африканец создан для тропического климата, это очевидно. Но и европеец как бы не для севера! Без одежды никак, даже летом. Отсюда мечта о юге, о легкости, о наготе Адамаѕ – Мадагаскар – это рай? – Местами, конечно, немножко ад, но больше рай. Посуди сам, ни ядовитых змей, ни наземных хищников крупнее кошки. Народ душевный, высоко ставящий чувство юмора. Всеобъемлющий культ предков в стиле Николая Федорова. Вообще, Мадагаскар – тайное зеркало России. Конечно, свое отражение можно усмотреть вездеѕ (так Сид мгновенно гасит мое вспыхнувшее изумление – но гасит не до конца, поэтому приходится пояснить.) Россия – очевидный мост между Европой и Азией. Мадагаскар же – «паром» между Азией и Африкой. Та же межконтинентальная миссия. В языковом и генетическом плане малагасийцы скорее индонезийцы, чем африканцы. Они выжигают лес (увы) и сеют рис. Изначально мореходы, не имеют понятий «правое» и «левое», а только «юг», «восток» и т.д. И главное направление, заметь – север. Россия, в отличие от других империй, не имела заморских территорий. Геополитика не вытекала в талассократию, в господство на морях. Затея Маклая со «свободной русской колонией в Новой Гвинее» просела, экспедиции Гумилева-старшего были уже скорее геоПОЭтическими. Зияние просит заполнения, пускай игрового. Посему «мадагаскарский проект» для нашего человека – дело заранее понятное и родное. (Жириновский, к слову, щекочет известными лозунгами ту же самую «южную» эрогенную зону сознания.) Великому острову не быть больше колонией ни Франции, ни России. Но он давно и незаметно стал нашей утопией! Русская классика им просто пестрит. «Опять у окон зов Мадагаскара» – обобщает Вагинов в 1922 году. А началось, как всегда, с Петра I. Пират Морган, объявивший себя королем Мадагаскара, просил его принять остров под покровительство. Тот готовил экспедицию с жаром, «как будто от этого зависела судьба России». Но не вовремя умер, и дело заглохло. Экспедиция же для проекта – то же, что голова для змеи. Она тычется головой; если нашла щелку – так и тело пролезет. Так – отъезд на Мадагаскар становится синонимом смерти в одном из лучших рассказов Маканина «Ключарев и Алимушкин». Так отбывает Свидригайлов в Америку. Так, умирая на пороге собственного дома, совершает мгновенную экспедицию герой рассказа Набокова, ненавидевшего Достоевского. Вообще, образ и тема Мадагаскара в русской литературе впечатляют – спасибо Сиду, собравшему разрозненные упоминания в единый доклад. Чего стоит, хотя бы, такая из него выдержка: Согласно гипотезе поэта Е. Бунимовича, именно «Мадагаскарские песни» Парни имела в виду А. Ахматова, упоминая «растрепанный том Парни» на столике у Пушкина, то есть классическая русская литература целиком вышла из мадагаскарских песен. Мы еще вернемся на Мадагаскар. А пока – ГЛАВА 2. ПОДЛИННЫЕ ЛИТЕРАТУРНЫЕ ГЕНЕРАЛЫ Шутки шутками, но традиционные посредники между писателем и читателем – редактор, издатель и критик – забуксовали. Если бы у них физически не получалась их деятельность – ну, нет денег, нет бумаги, рассыпался набор – можно было бы сослаться на объективные обстоятельства. Но леса перерабатываются в тиражи обычным путем, на образовавшихся пустотах высеивается рис – а вот катарсиса нет. И литературный процесс перестраивается коренным образом. Читатели вербуются из числа пишущей братии – благо это число внушительно. Помимо бумажной версии происходящего, набирают силу устная и сетевая. О Сети мы еще сегодня поговорим. А представьте себе – что такое организовать вечер? А два? А сто – да так, чтобы хотя бы могло получиться не скучно? Как—то само собой выходит, что надо координироваться с соседями. И офицеры сами собой дорастают до генералов, не свадебных, а полевых. Собственно, таких генералов, чья деятельность перерастает рамки одного салона, на Москву двое – Дима Кузьмин и Сид. С Кузьминым лично мне все понятно. Мы с ним друг друга уважаем и устраиваем. А вот Сидѕ То он затеет разговор о грызунах в русской литературе, то случит писателей с милиционерами – словом, создается впечатление, что он старательно находит что—то самое важное, актуальное – и отбрасывает его, и так сто раз подряд, и занимается даже не третье-, а стостепенным. С другой точки зрения, эта степенность высшей пробы наводит на мысль, что вообще нет актуальности, что мы живем как бы вечно, а в вечности нет опоздавших. Следующие сто лет занимаемся палиндромами. И все-таки, Сид, как насчет доминанты? (И тут случается такое знамение – жена Сида Аня горячо подтверждает: да, впечатление такое, что живет вечно. Сиду остается развести руками.) – Понимаешь, меня волнуют прежде всего побочные, маргинальные темы. Эколог по воспитанию, я знаю, что именно на окраинах, на стыках систем формируется самое важное, куда потом передвинется центр. Вот ты навязываешь сравнение с Кузьминым. Митя – зверский аналитический агрегат, который невозможно обогнать. Но и не нужно. Нужна, наоборот, работа синтетическая, сталкивать несоединимое. Он ведь, по сути, разбирает те вопросы, которые понимает, видит их как проблему. А я провоцирую диалог, когда сам не понимаю, что к чему. «Не хватает мозговых ресурсов» – мой слоган и повод собрать хорошую компанию для спора. Так что мы дополняем друг друга. Доминанта? Меня интересует рецессив. Любая удача – результат осознанного риска. Дважды у меня оставалось ощущение провала. Татьяну Щербину, годами работавшую в Париже, я позвал сделать проблемный вечер «Поэт и Франция». Вышел очередной вечер «Татьяна Щербина». А, скажем, «Образ рыбы в литературе», или какие-нибудь «Литературные мафии Москвы» внезапно бьются, как пульс. Вообще, всегда были литературтрегеры – люди, которые строят, как Ваня Жданов выражается, «акустическое пространство». В Серебряном веке – Вячеслав Иванов и Максимилиан Волошин. Первый – тип довольно противный, второй ужасно симпатичный, но дело не в этом. Каждый воздвигает геопоэтическую «игровую площадку». «Дом Поэта», «Башня». Еще салон Гиппиус, конечно, «Бродячая собака» и так далее. Это особый вид творчества. Игра не в шахматы, а в поиск новых фигур и даже правил для шахмат. Поэзия меняет взаиморасположение звуков и смыслов, а это попытка изменить законы расположения. Подбор способов взаимодействия между самими пишущими. Хорошо. О вкусах не спорят. И все-таки есть исключения. Например, Пригов. Я считаю его ничтожным поэтом сообразно ничтожности чувств, которые я испытываю при чтении его стихов. Но я – при всей своей широте представлений о человеческом роде – и не могу вообразить человека, одушевляющегося, страдающего, грустящего над стихами Пригова. Асадова – да, Пригова – нет. Поэтому спор об Асадове – спор о вкусах, а спор о Пригове – спор о самой категории вкуса. Другое дело, что Пригов, заменив стихи откровенными подделками, уличил культурные механизмы в неразличении подлинного и фальшивого. Но мы—то не рыбы, зачем нам хватать пустой крючок? Сид! Ты устроил Приговские чтения. Ты зачем дул в мыльный пузырь? Говори прямо – испытываешь ли ты сильные эмоции от стихов Пригова – да или нет??? – Сильные? Нет. Пригов дарит острые эмоции. Традиционная поэзия и сильная эмоция – это когда ты поднялся на вершину горы и озираешься, «счастлив и нем». А острая – это когда на вершине поехала нога и ты катишься вниз на заднице. «Крутизна низложения», написал я в 92-м (правда, про другое, – Пригова распробовал поздно, лет пять назад). Даже разложения, если хочешь. И это не менее ценно для истории искусства. Некрасовские, Рубинштейновские чтения я делал в память о сильных эмоциях, и Аксеновские, и Битовские.. Но ведь и Битов экспериментирует теперь в сторону Приговаѕ Пригов великий поэт, он как никто раздвинул границы русской поэзии. Не меньше, чем Жданов и Всеволод Некрасов (оба обидятся, но лукавить нельзя). Он как тот джинн в старой киносказке, который разбегается на четыре стороны сразу. Гм. Я остаюсь при своем мнении, но ответ засчитан. Тут я кстати вспоминаю, что самый удачный литературный вечер изо всех, на которых я бывал, – вечер Дашевского и Гуголева – организовал Сид. Проехали. ГЛАВА 3. ОКЕАН У меня твердые взгляды на Интернет. Что это умеренно полезное справочное пособие, инструмент. Как и компьютер. Если же начинаешь видеть в Этом нечто БОЛЬШЕЕ, оно сразу наливается силой, поднимает голову, как кобра. Его олицетворяешь – он олицетворяется и становится опасен. Короче, Интернет – затея для взрослого позитивного человека, избавившегося от рецидивов детского сознания. Скучноватая, но удобная вещь. От 16 лет. Впрочем, послушаем другую точку зрения (Сид – создатель и редактор сервера Liter.net). – В романе, который я пишу (сюжет его – тот самый писательский десант на Мадагаскар), у каждого члена экспедиции в каюте компьютер. И для того, чтобы выйти в Сеть, достаточно закоротить штекер на борт судна. Океан выводит в Интернет и является им. Роман фантастический, уже потому, что действие происходит два года назад. (Тут я на секунду задумался; задумайтесь и вы: действительно, поместить придуманные события в будущее – вариант реализма; кто знает – может быть, так и случится? – в прошлое же – фантастикаѕ) Штекер, конечно, метафора, но близкая к жизни. Знаешь, моя самая важная мысль про Интернет предельно проста: Интернет был всегда. Его открыли, как Америку или витамины. У меня есть эпизод: обнаруживаются «ничейные» сайты по домену «три точки» вместо кода страны. Это гиперпортал вымерших животных, пополняющийся миллиард лет по мере исчезновения видов. И они смотрят на нас с той стороны экранаѕ Платоновский океан идейѕ У Пригова есть оратория с потрясающим заглавием Торжество всего. Случайная, но точная метафора Интернета. – Солярис? – Лем – грандиозный писатель. Стругацкие теплее, он масштабнее. Ты прав, «Солярис» – это прозрение. Мировой симулякр. Мы были готовы к Интернету давно. Я не писал прозу с 81 года. Там осталась недоделанная повесть с футурологическим пафосом. «Братцы, до точечного коллапса Вселенной осталось 10 миллиардов лет. Надо что—то делать». (!) И вот персонаж, советский студент, застает у себя на балконе двухметровую амебу и такое существо с рожками. И врубается, что невидимая летучая тарелка врезалась в его многоэтажку. Аппарат починили, он шуршит в пустоте и сейчас улетит, – и герой шагает к ним внутрь, в воздух, с седьмого этажа. Готовность к соприкосновению с иным. Однажды старшеклассником я видел простенькое НЛО, – вечером, в Крыму, на Арабатской Стрелке. И встал на колени перед закатом – не знал, как выразить благодарность перед жизньюѕ Мы, не сговариваясь, смотрим в окно. За ним – в белесом вечернем свете – удивительные, просто фантастические кварталы Марьина. Так в голливудских блокбастерах выглядит Лос-Анджелес ХХIII века. ГЛАВА 4. И СНОВА МАДАГАСКАР И все же в моем мозгу не закоротился штекер. Допустим, будущее нашей планеты афроцентрично. Но причем тут я? Скажи, Сид, а был ли у тебя момент, что называется, инсайта – не просто что «так было бы лучше», а что именно ты должен это делать? То, что называется призвание. – Что касается тропиков, то мне трудно увидеть это со стороны, я никогда не был вне этой проблематики. Отец, физик-металлист, работал консультантом в Алжире. И я жил там год, стал там «октябренком». Оттуда впервые – интенсивное ощущение цвета. Алые кораллы, оранжевые с красными прожилками апельсины, желтые нарциссы на склонах Атласа, синее Средиземное. И эти краски меня создавали. А родину перед этим помню – смешно и грустно – только в серых тонах! Единственное цветное – опавшие недозрелые каштаныѕ Волшебные нежно-зеленые ежики на фоне серого, страшного днепропетровского детсада. Я пытаюсь что—то пробубнить про внутренний Мадагаскар, но мои слова не возбуждают Сида. – До Внутренней Монголии «Чапаева и Пустоту» я, к сожалению, не дочитал. Мадагаскар – это реальность. И все, что мы делаем, – взаправду. Впервые на бумаге проект заявлен в моем письме Василию Аксенову осенью 94-го, печатно – в «Литературной жизни Москвы» весной 87-го. Мы восстановим авиарейс на Антананариву. Анина идея – объявить Мадагаскар всемирным национальным парком. Рано или поздно мы и этого добьемся. Опыт проведения Боспорских форумов научил меня: надо исходить не из сметы, а из невозможного. В 2002 году исполнится 100 лет Малагасийской Академии Наук – единственной академии в Африке. Конференцию делаем здесь, в РАН, рассчитываем на новую волну интереса к острову. Сегодня (3 мая) нам сообщили из посольства, что на октябрьский Фестиваль поэтов в Москву все-таки прилетит Лила Анитра Рацифандриаманана Ракутунаваи (Сид долго и увлекательно толкует мне про малагасийскую фонетику). Для нас это семейный праздник. Она будет единственным автором из афроазиатского мира. Еще через год откроем на Мадагаскаре международную Поэтическую Академию. Точнее, возродим: в дравидской мифологии говорится о такой академии, основанной на материке Лемурия. А Лемурия, прародина приматов, реально существовала, и Мадагаскар – главный ее осколок. Там сохранилась мощная поэтическая традиция. Состязания стихотворцев, импровизации на заданную тему ритуальных речей – «кабари»ѕ Одно время я думал, что геопоэтика отменяет геополитику. Теперь я вижу, что они близки по глубинным пружинам. Геополитика – это амбиции власти, волевое усилие по воздействию на экономику, а геопоэтика – амбиции творческие, формирование общественного вкуса. Просто стремление к другому виду власти, духовному. Здесь есть люди, – Рустам Рахматуллин, Вася Голованов, – которые вслед за Кеннетом Уайтом понимают геопоэтику иначе. «Осмысление ландшафта движущимся в нем человеком», я сказал бы так. – Конкретный вопрос: я – физически – попаду на Мадагаскар? – Это зависит только от степени твоего желания. Но это было бы логично. *** Н. Г. Что—то дамоклово в воздухе слева, текел на стенах и смута в душе. Верьте, товарищи: черное дело будет вестись и ведется уже. – Дальше не нужно про мертвые души, дома об этом. А лучше смотри: хна распускается. То, что снаружи, великолепней всего, что внутри. Необозримы рога над трясиной, дом дяди Сэчмо и черный фагот – эта двусмыслица неотразима для живописца подземных высот. Люди, спасенные дедом Маклаем, стадо в грязи или прайд облаков: Север – каков он? они это знают, но никому не расскажут, каков. Что там летит исполинскою грушей? Чья это хижина с камнем в двери? Внутрь опускается все, что снаружи. Это глубинней того, что внутри. Чья на стволах потаенная тяжесть? Кто путешествует к синей звезде? Вам обо всем молчаливо расскажут предки коров в конопляной воде. Сид, 1991, о. Мадагаскар P.S. В эти месяцы Сид оформляет мадагаскарское гражданство. / ПЕРСОНА / ------------------- Драйв по кайфу Сергей ЧЕРЕПЕНИН (N17 от 22.05.2001) Моя сознательная жизнь началась с фразы «хмотхите, махина». И уже в два года от роду я без остановки крутил игрушечный руль. В четыре, сидя на коленях у доброго дяди-водителя, – баранку настоящего ГАЗ-66. А в 31 я первый раз прокатился по Таиланду на арендованном Suzuki Samurai. РОДНАЯ МОЯ СИРАЧА Взять напрокат авто мне мешали. Мешали коллеги, с которыми я пристально осматривал курорт Паттайя, находясь в так называемом ознакомительном туре, устроенном для журналистов. Они просто запрещали мне это делать. Они говорили, что я останусь без денег, они говорили, что в контракте не предусмотрена страховка, они пугали, убеждали, призывали к благоразумиюѕ А когда я предстал перед ними на белом Suzuki Samurai, с довольным урчанием набились в салон: «Порулить дашь?» Признаюсь, доля правды в их опасениях была. Аренда отельской машины ($40 в сутки) оставила меня на мели. Конечно, можно было бы найти и за $20: контор rent-a-car в Паттайе – как бомжей на Старом Арбате. Хочешь – джип открытый с хромированными дугами, хочешь – закрытый с кондиционером. Только неизвестно, сколько километров пробежит это авточудо. А это важно. В большинстве случаев никакой страховки, никакого ремонта за счет фирмы не предусмотрено – за все плати сам. Поэтому я решил не рисковать: пусть дороже, зато спокойнее. Итак. Без гроша в кармане, с идиотской улыбкой (я сделал это!) и двумя прекрасными спутницами-журналистками отправляюсь на Suzuki в путь. Первый разгон, первое торможение – и обе журналистки летят к ветровому стеклу. – Да ты водить не умеешь! – кричат Лена и Оля. Ольга спихивает меня с водительского кресла: «Дай я!» Разгон, торможение – и мы с Леной в полете. В общем, не «жигулевские» тормозаѕ То, что в Таиланде движение левостороннее, факт общеизвестный. Управлять машиной с «правым рулем» оказалось не так сложно. Но почему-то все время были проблемы с «поворотниками»: вместо них включались «дворники». Наконец привык: ручки управления у машин с «правым рулем» расположены наоборот. Привык до такой степени, что когда вернулся в Москву, уже на своей машине вместо «дворников» стал включать «поворотники». Через 15 минут езды загорелась лампочка бензобака. Приехали. Слава богу, мы не свернули с трассы и не углубились в джунгли. В Таиланде в арендованной машине бензина ровно столько, чтобы хватило до ближайшей заправки. Вернуть машину – это уже общее правило – надо с таким же количеством бензина. За излишки денег не вернут. Моя душа требовала приключений, я хотел в джунгли к диким животным, к аборигенамѕ Но коллектив выбрал банальный шопинг, и мы отправились в Паттайю за покупками. Движение в городе напоминает муравейник. Мотоциклисты, разглядывающие комиксы во время езды, тук-туки (трехколесные мотоциклы-такси и открытые минигрузовики Toyota с лавками вдоль борта), набитые туристами, велосипедисты (не менее двух человек на одном велосипеде), ярко раскрашенные трайлеры, похожие на чудовищных драконов, толпы пешеходов и на каждом шагу «гаишники» – в белых перчатках, респираторах и резиновых сапогахѕ А мы плывем по течению, широко раскрыв глаза от ужаса и напрочь забыв цель визита. Через несколько минут наш Suzuki становится равноправной частичкой паттайского хаоса. Правило одно – оно справедливо во всех странах мира, кроме нашей: просто будь вежливым, и поток машин тебя с радостью примет. Хочу в джунгли! Но коллектив хочет на пляж. Удалось найти компромисс. Я попросил выбрать на карте пляж не ближе, чем в радиусе 100 километров от нашего отеля Ambassador City. По всеобщему согласию был выбран пляж в Ban Pae. И наш Suzuki весело помчался по трассе № 3. Водители грузовиков вежливо пропускали нас, съезжая на обочину, или включали «поворотник» и махали рукой: обгоняй, впереди свободно. Через час на заднем сиденье притихли. Очень хотелось есть. Пунктов «общественного питания» на карте не обнаружилось. Из зеркала заднего вида на меня смотрели две пары недобрых голодных глаз. Не раздумывая долго, я свернул на первую же проселочную дорогу в сторону моря. Вот они, долгожданные джунгли. Кокосы слева, кокосы справа – торможу. Никто из машины не выходит: сам кокосы жуй... Через десять минут тряской пыльной дороги наш джип выносит к деревенской харчевне. Никого. Ау-ау-ау! Появляется заспанная хозяйка, приветливо улыбаетсяѕ Тайцы всегда улыбаются – то ли от радости гостям заморским, то ли каждый раз надрывают животики, глядя на наши смешные европейские физиономии. Несет меню. У меня глаза на лоб лезут: таких цен не бывает. Мы накормлены королевскими креветками, «си фудами» на всю оставшуюся жизнь за какие-то $20 на троих. Я всегда верил в джунгли. До Ban Pae мы так и не доехали. Уже смеркалось, и решено было купаться на диком пляже. Веселые и сытые, мы плескались в гордом одиночестве в волнах Сиамского залива. Угомонившись, заметили, что на берегу нас поджидают два «аборигена», наглухо упакованные в строгие черные костюмы с элегантными галстуками. С напряженными физиономиями мы поплыли к берегу, припоминая, что предусмотрено таиландским законом за нарушение границ частных владений. К нашему удивлению, господа «аборигены» вежливо раскланялись, полопотали что—то на тайском, потом на английском, потом на немецком: мол, обращайтесь, если что. Улыбнулись, вручили нам визитные карточки и гордо удалились в сторону Ban Pae. Возвращаться в наш отель по трассе № 3 я отказался категорически. Мы же приехали страну смотреть. Поэтому обратно поедем по 36-ой трассе, и точка. Дорога № 36 на карте помечена как National highwaу. Свернув с проселка на автомагистраль, я дал полный газ. Стемнело, мы ехали уже около двух часов, а нашего отеля не было и в помине. Кто-то заметил, что недавно видел столбик с цифрой, совсем не похожей на 36. Да, дороги в Таиланде прокладывают быстрее, чем рисуют карты. Через 15 минут мы прибыли в населенный пункт с названием Si Racha. Спасены! Родная ты моя, Сирача, ты есть на карте, и от тебя до нашего отеля всего-то меньше 50 километров. Остановились мы в этой Сираче на заправке. Решили спросить, как выехать на трассу № 3 до Паттайи. Объясняли путь нам все сразу: заправщик, жена заправщика, сын и дочь заправщика, их друзья и товарищи по нефтяному бизнесуѕ Причем все – исключительно на тайском. И руками показывали – во все стороны. Наконец кто—то привел «ботаника» в очках, и тот, опять же гордо, сказал: «Афте зе кел тон ту зе райт, йес се». «Сенкую вери мач!» – сказали мы и отправились на поиски загадочного «кел». Сирачу я запомнил. Я эту Сирачу вдоль и поперек изъездил, нету там никакого «кел». Зато там есть заправка Shell, а рядом указатель Pattaya. Спасибо, «ботаник», ты брат теперь мне. ТРИ РАЗА «КУ» – И ПОЛНЫЙ ГАЗ Оказаться в Израиле и не увидеть Иерусалим, Вифлеем, Назарет, не отведать рыбу Святого Петра в Тверии, не «походить» по Мертвому морю, не полюбоваться багряными красками Иудейских гор – значит не увидеть ничего. На экскурсии, извините, денег не хватит, да и привязанным к группе («Товарищ, если еще раз опоздаете, уедем без вас!») быть неохота. Значит, опять четырехколесный друг, карта, и вперед. Но не все так просто. Во-первых, цены на аренду автомобилей в Израиле – не тайские и начинаются от $60 в сутки. Во-вторых, без кредитной карточки машину напрокат взять трудно – если только совсем дешевую. Но выручают все понимающие турфирмы – как российские, так и израильские, в которых работают «наши люди» и которым ничего не надо объяснять. Залог триста долларов – и Ford Fiesta к путешествиям готов. Правда, к дверям отеля его, как было обещано, не подогнали. Пришлось провисеть часок на телефоне. В результате появилась дама с машинкой для «прокатывания» кредиток и большим презрением к людям без пластиковых денег. Однако недоразумение было улажено. Маленький Ford неожиданно оказался шустрым малым. Я без труда разгонял его до 140, хотя по местным правилам больше сотни нельзя. Впрочем, то ли наших здесь много, то ли восточная кровь у израильтян играет, но скорость менее 120 километров в час большинством водителей не приветствуется. Дороги, знаки, разметка заставили меня полюбить ПДД и чтить их во всех странах мира, кроме России. У нас знаки «дорожные работы» и «максимальная скорость 20 километров в час» могут провисеть еще не одну неделю после завершения всех работ – на радость сотрудникам ГИБДД. Поэтому сначала я в Израиле так, по-российским «понятиям», все эти знаки и воспринимал. Еду по серпантину, а там знак «50» да еще и надпись SLOY – типа «медленно». Ну, я по-нашему еще 20 к разрешенной скорости накидываю иѕ чуть не вылетаю из поворота. Со скоростью – понятно, но зачем среди пустыни поставили знак «скользкая дорога»? Ну, точно наши поработалиѕ И едва успеваю затормозить перед лужей моторного масла, заботливо посыпанной песком. Интересно, что светофоры в израильских городах могут быть практически для каждой полосы движения (три полосы – над каждой по светофору). Даже если плотный поток машин, никогда не перепутаешь красный с зеленым и не возникнет вопрос, куда можно поворачивать. Все эти прелести израильских ПДД закончились, как только я пересек границу с палестинской автономией. Строго говоря, никакой границы-то и нет, но куда-то сразу пропадают все указатели, дорога испещрена родными ухабами, а встречные машины все время недобро сигналят (номера-то на моем «Фордике» иерусалимские). В общем, по пути из Назарета я заехал в Наблус. Смотрели «Кин—дза—дза»? Так вот это про меня. Населенный пункт по причине сожженного указателя определить не удалось. Поперек дороги катят остов какого-то авто. Я торможу, они – тоже. Стали выходить дети из каких-то трущоб. «Наверно, на «гравицапу» не хватает», – подумал я. Три раза «ку», ребята, поворот на 180 градусов и полный газ. Очнулся около блок-поста с палестинскими автоматчиками. (Имейте в виду, туристам не рекомендовано посещать определенные автономные палестинские территории.) Останавливают. – Откуда? – Из Москвы, Россияѕ Калашников, – зачем-то добавляю я. Улыбаются и пропускают. От Иерусалима до Тверии я ехал вдоль того самого западного берега реки Иордан. Дорога идет в нескольких метрах от пограничной зоны – и никаких строгостей, никаких проверок документов. Машина прокатная, номер «свой» (желтый, коренной израильский), катайся на здоровье, пока не воюем. За пять дней я накатал 600 километров. Я увидел все, что мечтал увидеть в Израиле. Я еще хочу. ИДУ НА ТАРАН Сколько раз я слышал: да были мы на этом Кипре миллион раз, чего там делать-то – отель, пляж, и все. Не все. Копите деньги, арендуйте джип и откройте для себя остров заново. Кстати, для аренды автомобиля кредитка не обязательна, а вот денег надо больше, чем во многих европейских странах. Арендовать джип для меня было безумно дорого, но мальчишеская любовь к машинам взяла верх. Мой дизельный с брезентовым верхом Mitsubishi Padjero оправдал вложения на все сто. Во-первых, я каждое утро гонял в магазин за пивом и джином и таким образом, не пользуясь отельским баром, сэкономил минимум половину. Во-вторых, я испытал неописуемый восторг от потягивания того самого пива за рулем на глазах у всех местных «гаишников»: тут можно! Но самое главное, что на моем дизельном друге я прокатился практически по всему острову и забирался в такие живописные буераки, куда и пеший-то турист попадет не всегда. За сохранность машины на Кипре беспокоиться не стоит: угнать автомобиль с любого острова невозможно. И это еще одно из незабываемых ощущений для россиянина. Приезжаешь на пляж, паркуешься, оставляешь сумки в машине, возвращаешься – машина на месте, сумки – тоже. Кайф! Насчет спиртного в прокатной конторе объяснили так: пей сколько хочешь, лишь бы на ногах стоял, но если попадешь в аварию, ты виновен на все сто. Может, и наврали. Наверняка какие-то нормы употребления алкоголя за рулем существуют, но если не нарушаешь, никому до тебя, веселого, дела нет. Кстати, во всех странах, где я ездил на арендованном авто, меня ни один полицейский не остановил «документы проверить». Правда, один раз повод был – просто полицейского не было. Ночь, пустая дорога, спешу из Тродоса в свой отель в Пафосе. Ну, и проскочил поворот. Разворачиваюсь, а там какой-то «чайник» по встречке летит, да еще мне фарами, гад, моргает. Я, в российской манере, имитирую таран, расходимся в сантиметре друг от друга, и тут до меня доходит: господи, у них же движение левостороннееѕ Это я – гад. / АВТОМОБИЛЬ / / ЛИЧНЫЙ ОПЫТ / ---------------------- У Америки больше вопросов, чем виз. НОВЫЕ ПОВОДЫ ДЛЯ ОТКАЗОВ Ада ШМЕРЛИНГ (N17 от 22.05.2001) Пока российские СМИ спекулируют по поводу вскользь брошенной фразы госсекретаря США Колина Пауэла о возможности смягчения визового режима для граждан России, действительность подкидывает нам такие подарки, которые напрочь отметают любые надежды дождаться в обозримом будущем того дня, когда мы сможем ездить в Америку без виз. На сегодняшний день дела обстоят так, что с американскими визами у нас все сложнее и сложнее, а в перспективе – и того хуже. О грядущих изменениях в порядке оформления въездных виз в США рассказывает Даниэль РЕТТЕР – ведущий американский адвокат, специалист по иммиграционному праву, уже почти десять лет представляющий интересы своих клиентов в посольстве США в Москве. В последние годы иммиграционное право США претерпевает существенные изменения. Происходит это постепенно, поэтому и государственный департамент США проводит все изменения в порядке оформления виз и формах заявлений на визы поэтапно. Сегодня дошла очередь и до формы OF-156, используемой в посольстве США при обращении за всеми категориями неиммиграционных виз (В-1, F-1, L-1 и т. д.). В настоящее время госдепом разработана новая, пересмотренная версия формы OF-156. Консульским отделам уже дано право применять на практике обновленный вариант анкеты. Однако пока им разрешается по своему усмотрению пользоваться либо старыми формами, либо переходить на новые. Поэтому, например, в России в консульских отделах диппредставительств США заявителям на неиммиграционные визы еще предлагают к заполнению прежний вариант формы OF-156. Но нельзя исключать, что уже совсем скоро россияне столкнуться с новой формой и новыми проблемами. Некоторые вопросы, фигурирующих в реформированной OF-156, принципиально меняют ситуацию с получением американских виз для целого ряда заявителей, значительно осложняя возможность въезда в США для одних и делая невозможным въезд для других. Поэтому я считаю необходимым остановить внимание читателей «i» именно на этом моменте. Но сначала немного предыстории. В 1996 году американский Конгресс принял новый иммиграционный закон – IIRAIRA (Illegal Immigration reform and Immigrant Responsibility Act). До этого иностранцы, нелегально находящиеся на территории США, в случае получения ими права на статус легального резидента, могли перейти на легальное положение, просто заплатив штраф в размере $1.000. При этом им не надо было выезжать из страны. А те, кто уезжал из Америки, даже несмотря на свое нелегальное прошлое, могли снова получить американскую визу: в консульстве при рассмотрении их заявлений факт нелегального проживания в США не учитывался или, говоря проще, прощался. Другой чертой старого законодательства было то, что иностранец, нарушивший срок своего легального пребывания в США, впоследствии имел полное право снова въехать Америку – либо по уже имеющейся многоразовой визе (той самой, по которой он уже был в США и задержался), либо по вновь полученной визе. И ничто в законе не запрещало ему ни последующий въезд, ни получение новой визы. Однако в новом законе все эти положения были пересмотрены и изменены в сторону ужесточения. Начиная с 1 апреля 1997 года (даты вступления IIRAIRA в силу), в отношении нарушителей сроков пребывания (указываемых при въезде в США иммиграционным офицером в форме I-94) действует следующее правило: в случае задержки иностранца на территории США даже на один день, его многоразовая виза аннулируется и более не действительна для посещения США. Более того, любой иностранец, нарушивший срок своего разрешенного пребывания хотя бы на один день, не имеет права на смену статуса на территории США. Новую визу он обязан получать теперь только в стране своего постоянного проживания. Таким образом, право заплатить штраф и получить легальный статус, не выезжая из США, было отменено. Особенно суровые правила были введены в отношении иностранцев, остающихся в США без какого-либо на то основания. Для иностранцев, находящихся на территории США более 6 месяцев с момента окончания разрешенного срока пребывания, установлен запрет на въезд в Америку в течение 3 лет. Если же срок нелегального пребывания – более 12 месяцев, то предусмотрен запрет на въезд в течение 10 лет. Коснулись изменения и участников визовой лотереи. Как известно, вопрос выдачи неиммиграционной визы в США решается на основании убеждения консульского офицера в том, что визовый заявитель не имеет иммиграционных намерений. Долгое время считалось (и адвокаты информировали об этом своих клиентов), что участие в лотерее green card не является проявлением иммиграционных намерений. Признавалось, что участник визовой лотереи имеет иммиграционные намерения, лишь в случае выигрыша и подтверждения победителем своего желания продолжать процесс (путем отправки в американский визовый центр заполненных иммиграционных форм). Но теперь отношение иммиграционных властей к этому вопросу изменилось. Согласно последним разъяснениям госдепа США, базирующимся на положениях IIRAIRA, участие в розыгрыше green card свидетельствует об иммиграционных намерениях и, хотя самое участие не может автоматически повлечь за собой отказ в неиммиграционной визе, факт участия в лотерее должен указывать консулу, проводящему собеседование, на наличие иммиграционных намерений у заявителя. Подверглись пересмотру также некоторые аспекты нахождения на территории США иностранных учащихся. В частности, новое законодательство в определенной степени ограничивает посещение государственной начальной и средней школы иностранцами, находящимися на территории США в статусе F-1 (учебная виза). Такое ограничение вступило в силу еще 30 ноября 1996 года, то есть даже раньше чем остальные положения закона IIRAIRA, и направлено прежде всего на то, чтобы учащиеся, приезжающие в Америку для учебы в частных платных школах, затем не переводились в государственные бесплатные учебные заведения. Все вышеуказанные положения нашли отражение в новой версии формы OF-156, которая теперь, помимо прочего, включает еще и такие вопросы: – Участвовали ли вы когда-нибудь в визовой лотерее США? – Посещали ли вы когда-либо государственную начальную школу в статусе F-1 или государственную среднюю школу без оплаты своего посещения после 30 ноября 1996 года? – Нарушали ли вы когда-нибудь срок выданной вам американской визы или находились нелегально на территории США, или были депортированы из США? Последний вопрос требует дополнительных пояснений. Нелегальное нахождение на территории США означает не только пребывание сверх разрешенного срока, но также и работу без должного на то разрешения, и любое другое занятие, выходящее за рамки предоставленных вам возможностей, соответствующих условиям вашей визы. Для людей, имеющих сложную иммиграционную предысторию, появление таких вопросов в форме OF-156 может стать непреодолимым препятствием при оформлении любой американской визы. Ложный ответ на эти вопросы, равно как и на любые другие вопросы формы, влечет за собой возможное обвинение в подлоге (статья 212 IIRAIRA) и как следствие – постоянный запрет на въезд в США. Поэтому к заполнению формы OF-156 не надо относиться как к простой формальности. Это требует серьезного подхода, вплоть до обращения за профессиональным советом к юристу. На сегодняшний день консульский отдел посольства США в Москве не объяснил, когда конкретно он намерен ввести в обращение новую версию формы OF-156. Однако можно с уверенностью сказать, что рано или поздно это произойдет и нужно быть готовыми. Я уверен, что новая редакция формы OF-156 не является последней и новые вопросы, еще более уточняющиеся иммиграционную предысторию заявителей, не заставят себя ждать. Материал подготовила / ТЕХНОЛОГИЯ ОТЪЕЗДА / / выезд, въезд / ----------------- Шансов стало больше. ТЕПЕРЬ РОССИЙСКИХ ФИРМ, АККРЕДИТОВАННЫХ В IAPA, – ПЯТЬ Ольга КРУТОВА, Сергей ЮРЬЕВ (N17 от 22.05.2001) Недавно в Риме завершился ежегодный конгресс международной ассоциации программ культурного обмена IAPA (International Au Pair Association). Напомним, что IAPA занимается защитой прав и интересов как девушек (возраст участниц – 18-30 лет), выезжающих на работу за границу по программе Au Pair (работа в семье в качестве няни плюс посещение бесплатных языковых курсов), так и принимающих их семей. Как рассказала «i» Юлия Глазкова, старший менеджер агентства «Интерсервисперсонал», участник конгресса IAPA, на конгресс прибыло около 150 делегатов из 38 стран мира. В основном это были представители организаций Au Pair из Англии, Франции, Германии, Голландии, Италии и США. На пленарных заседаниях были подведены итоги проделанной работы за прошедший год, обсужден бюджет IAPA на текущий год и внесены поправки в устав ассоциации. Обсуждалась и проблема отсутствия договоров по обменным программам Au Pair между Россией и такими странами, как США, Англия и Ирландия. Рекрутинговые агентства из этих стран готовы к сотрудничеству с Россией по программе Au Pair, а иммиграционные власти сомневаются в том, что российские девушки, отработав за границей, захотят возвращаться на родину. По их мнению, молодые россиянки отправляются за рубеж не работать, а в поисках богатого мужа. Так что пока странами, наиболее подходящими для россиянок, желающих участвовать в программе Au Pair, остаются Германия, Дания, Франция, Швеция и Голландия, которые готовы выдать им специальные визы Au Pair. Как стало известно «i», в этом году к 62 организациям-членам IAPA присоединились еще 22 рекрутинговых агентства. Из российских рекрутеров членами IAPA изъявили желание стать лишь 2 фирмы («Интерсервистревел» и «Норт-Скай» – обе из Москвы), имеющие лицензию Департамента внешней трудовой миграции Миннаца России на право заниматься трудоустройством за рубежом. До этого в международной ассоциации было всего три российских представителя – центр «Европейская школа», агентство «Интерсервисперсонал» и компания Inter-r/PST. / РАБОТА ЗА ГРАНИЦЕЙ / / РЕКРУТЕРЫ / -------------- Академик Борис РАУШЕНБАХ: «Все на этом свете случайно» Беседовал Юрий МАРЬЯМОВ (N17 от 22.05.2001) В конце марта, на пороге первого года нового тысячелетия, умер Борис Викторович Раушенбах – академик Российской академии наук, профессор Московского физико-технического института, действительный член Международной академии астронавтики, лауреат Ленинской премии и премии Демидова, Герой Социалистического труда. Борис Раушенбах, родившийся в 1915 году, был одним из основателей космонавтики, философом, тонким знатоком и ценителем искусств, человеком, способным получать одинаковое эстетическое наслаждение от изящной стройной формулы и древней иконы. По кругу интересов и талантов был близок мыслителям эпохи Возрождения. Мы встречались с ним прошлой осенью, когда он уже тяжко болел. От тех встреч и бесед осталось несколько магнитофонных кассет. СТРАННАЯ ФАМИЛИЯ – Борис Викторович, вы человек еще царской «выделки», родились до революции. Свои корни знаете? – Доподлинно. По бухгалтерским книгам, которые хранятся вечно, я выяснил, что предок мой – Карл-Фридрих Раушенбах, пра—пра—праѕ не знаю, какой дед – пересек границу в 1766 году по приглашению Екатерины II. Тогда за каждую немецкую семью царица выплачивала тому, кто организовал переселение, некоторую сумму. Отец – с Волги, мать – из прибалтийских немцев, поэтому дома мы разговаривали и по-русски, и по-немецки. – Кем все же вы себя ощущаете – русским или немцем? – И тем, и другим одновременно. Не подумайте – никакого болезненного раздвоения личности. Интересное, между прочим, ощущение с точки зрения психологии. Мы выросли в России, на русских обычаях, представлениях, нормах поведения. Никаких знаменитостей в роду не было: на Волге – крестьяне, в Прибалтике – купеческое сословие. И вот я, немец по национальности и абсолютно русский по воспитанию, мировосприятию, психологии, пошел учиться в реформатскую школу. Но недоучился – в конце 20-х их все позакрывали. Немецкий язык по-настоящему выучил в ГУЛАГе. Мы условились с моим другом, доктором Берлинского университета, говорить только по-немецки. И за четыре года, общаясь, не произнесли ни слова по-русски. – Когда вам пришлось испытать на себе силу «пятого пункта»? – В 42-м, когда меня вместе со всеми мужчинами-немцами упекли в лагерь. Посадили только за то, что немец – без обвинений, что означало бессрочный приговор. Все было, «как у людей»: ГУЛАГ, решетки, собаки, конвой. Называлось это трудармией, но нам было хуже, чем зэкам. Потому что тех кормили, а нас держали на остаточном принципе – давали то, что оставалось от них. Если зэки съедали все, мы сидели голодными. Я уцелел совершенно случайно. Но ведь все случайно на этом светеѕ Поэтому никаких переживаний по поводу собственной судьбы, никаких обид у меня не было – считал, что советская репрессивная машина действует правильно. Подумайте сами: идет война – почему я, немец, должен ходить на свободе? Правда, я живу в России уже 250 лет вместе с предками – но это детали. – Так вы думали тогда. А позднее? – Казалось, что все идет по инерции, и когда-нибудь, в свое время, образуетсяѕ Но репрессии продолжались, лагеря сменились спецпоселениями – ссылкой под гласным, так сказать, надзором полиции. За удаление от предписанного нам пункта на один километр полагалось 25 лет каторги – было такое понятие после войны для «привилегированного» заключения. Мне определили Нижний Тагил. Надо было каждый месяц являться и отмечаться, что не сбежал. Как Ленин в Шушенском. На службу устраиваться не стал, хотя возможность была, а делал теоретические разработки для Мстислава Келдыша, он писал всякие письма куда надо и в сорок восьмом году вытащил меня из ссылки. И я снова появился в Москве, в том же институте, откуда меня забрали. – Вы всегда сторонились общественных дел – а тут вдруг согласились возглавить немецкую российскую общину. – Так получилосьѕ Власти нужен был человек для представительства, свадебный генерал, у которого есть формальные заслуги. Где взять такого? Все немцы были репрессированы, и даже после войны им нельзя было поступать в вузы, запрещено было жить в целом ряде районов. Я был белой вороной, и меня стали повсюду выбирать – другого под рукой у них не оказалось. Хотели Святослава Рихтера, но он слишком был занят концертной деятельностью да и не хотел. Создание этой общественной структуры было инициировано Горбачевым. Он пытался решить нашу проблему – ведь в стране проживало больше двух миллионов немцев, не считая состоявших в смешанных браках. Однако возникновение такой структуры задевало интересы очень многих чиновников, в частности руководства Саратовского обкома. Они были настроены резко против, и все, что предпринимал Горбачев, благополучно провалили. А с его уходом вообще все заглохло. Немцы в ответ на это подались в Германию – что им еще оставалось? Это было настоящее бегство. Поначалу их встречали как героев, потом они там надоели, и им начали ставить всяческие препоны. Причина такой резкой перемены в отношении к репатриантам в том, что у них перед коренным населением есть преимущества – пусть формальные, но это, конечно, вызывает недовольство. АВИТАМИНОЗ – Когда началось ваше увлечение авиацией? – Меня с детства занимало все, что летает, я участвовал во всех кружках, связанных с полетами. Студентом занимался всякими странными летательными аппаратами. До ракет еще было далеко, а вот бесхвостые самолеты, планеры меня страшно интересовали. Даже ездил в Крым на планерные состязания. На одном таком слете познакомился с серьезными учеными из Москвы – в частности, с Королевым. А когда после института я переехал из Ленинграда в Москву, оказалось, что Королеву нужен человек, понимающий в устойчивости полетов. И с 37-го года я стал у него работать. Дальше уже все было связано с ракетной техникой, в том числе и теория горения в реактивных двигателях – работа с большой математикой, очень сложными экспериментами. По ней я защитил кандидатскую, докторскую, получил звание профессора. Когда умер Сергей Павлович, я еще оставался в его фирме, но мне уже стало немножко скучно. Пока мы работали в областях, в которых до нас «не ступала нога человека», где никто ничего не знал, – было увлекательно. А когда за плечами тысячи пусков, идет рутинная инженерная деятельностьѕ Я как—то пошутил: дескать, не занимаюсь темой, если над ней работает больше десяти ученых в мире. Я продолжал работать на космос. Но основные интересы уже переместились в иную сферу – в искусство. – В нашей с вами, Борис Викторович, беседе трудно обойти ставшую традиционной тему – состояние отечественной науки. Все те же жалобы на безденежье, нищетуѕ – Наука без денег – не наука, что поделать. Нужны огромные дорогостоящие экспериментальные установки. Дураку ясно, что сейчас никто и гроша не даст на новые. Но и на старых невозможно работать – нечем платить за материалы, электроэнергию. То, что наша наука очень скоро помрет, видно хотя бы по тому, что в нее не идет молодежь. С уходом стариков, тех, кто давно, в силу традиции и наивного интереса, продолжает бескорыстно служить науке, придет ее конец. А молодежь более прагматична. Раньше в Физтехе, где я преподаю, – престижном, элитарном учебном заведении, по многим параметрам, с моей точки зрения, лучшем в мире – остаться в аспирантуре и войти в науку считалось очень большой удачей. Сейчас выпускники, люди умные, одаренные, уходят в коммерцию, уезжают из страны. И столицы, и провинция страдают от недостатка финансирования – в том числе в тех областях, где мы всегда были «впереди планеты всей». Если кто—то думает, что финансирование когда-нибудь можно будет восстановить и все будет хорошо, – то он глубоко заблуждается. Бывают необратимые процессы. Перед войной Германия была центром физических наук. Скажу больше – передовая физика ХХ века вышла из Германии. Война все это разрушила, и вот уже более пятидесяти лет правительство Германии не жалеет средств, чтобы вернуть утраченные позиции. Но развал физики оказался фатальным: Германия остается в области физических наук глубокой провинцией. Мы сегодня испытываем то, что я называю «авитаминозом». Дело в том, что во всех наших фирмах есть незаметная для непосвященных и численно небольшая прослойка людей – они—то, собственно, и есть «витамины». Это молодые люди в возрасте 30-40 лет, не занимающие больших постов, не начальники, но на них все держится. Эти люди работают не за деньги, хотя очень нуждаются в них, а ради интереса, любопытства. И я вижу, как вымывается этот «витаминный» слой из всех сфер нашей науки и промышленности. – Тем не менее, считается, что после некоторого спада престиж образования помаленьку возвращается. – Вполне допускаю. Потому что снижение престижа образования – признак вырождения, идиотизма. И если страна стала выползать из него, это радует. – У вас есть ученики? – Знаете, их у меня никогда не было. Не люблю работать в компании с кем—то, иметь подчиненных. Я типичный одиночка. Были иногда аспиранты, которые сохраняют со мной хорошие отношения и даже считают себя моими учениками, хотя это не ученики в привычном понимании слова. Они замечательно толковые ребята и без меня сделали бы в науке то же самое. – А как вы оцениваете судьбу российских научных школ? – Она так же печальна, как и судьба всей науки. Со школами даже еще хуже. Они нуждаются в особом внимании и специальном финансировании. Школа – серьезнее, важнее, чем отдельный ученый. Уход одного специалиста – всего лишь сокращение единицы. А развал школы – невосполнимый урон, удар по целому научному направлению. Ученые сейчас – самая бедная из работающего люда часть населения, самая обездоленная. Что говорить о рядовых сотрудниках, если академики по доходам до недавнего времени были уравнены с водителями троллейбуса. Поэтому многие наши физтеховцы уже едут за границу делать диплом. И конечно, там остаютсяѕ Я в связи с этим предложил в качестве шуточной рекламы дать объявление во все газеты: «Поступайте в Московский физико-технический! Мы готовим кадры для Америки!» – Я где—то вычитал такой прогноз: к концу 2001 года число работающих за границей российских ученых достигнет 100.000 человек. Это что, похороны науки? – Нет, это похороны российской науки. Ведь они остаются учеными, пусть и американскими. Я не порицаю уезжающих за границу. Жизнь человеческая коротка. Продуктивный возраст – 25-45 лет. Человек же видит, что в ближайшие десятилетия у нас ничего хорошего не будет, если не произойдут революционные события. А если и произойдут – тоже ничего хорошего. Он может, конечно, остаться здесь и стать коммерсантом, торговцем, бизнесменом, даже крупным бизнесменом. Но если он нацелен на научную карьеру, тоѕ – Вы считаете, что развал науки остановить не удастся? – Если власть не изменится, если все будет продолжаться так, как сейчас, – ничего не будет в России, все погибнет, и мы окажемся на задворках науки. Но тех, кто фактически правит страной, это совершенно не волнует. Им это совершенно все равно: не будет, значит, не будет. И в результате – массовый исход талантов. – Такая же неутешительная картина складывается в культуре. – Ну, культуру, положим, сохранить еще можно. Будут театры – самоокупаемость поможет им выжить, устоять. Будет, на худой конец, фигурное катаниеѕ Понимаете, в чем еще парадокс – в том, что без фундаментальной науки, без серьезных, мирового уровня ученых тоже прожить можно. Некоторые страны прекрасно обходятся. Ничего страшного – там танцуют. И потребляют научный продукт, изготовляемый в других странах. Возможно, нам уготована такая же участь. Во всяком случае, для этого делается все. Мне рассказывал профессор Стенфордского университета, русист: у них постоянно была группа студентов разных неязыковых факультетов, они учили русскому языку, считая, что без него в науке прожить нельзя. Сейчас они бросили русский и усердно занимаются японскимѕ Бытует такая шутка: что происходит в американских университетах? Там русские профессора учат китайских студентов. При всем том уровень западного образования значительно ниже нашего. Вон академик Никита Моисеев, наш хороший друг, прекрасный человек, был приглашен в один очень престижный американский университет прочесть лекции. После первой к нему подошли и сказали, что никто ничего не понял. Следующую лекцию он прочел так, как у нас читают первокурсникам. Опять ничего не поняли. Тогда он прочел так, как читают домохозяйкам – тогда поняли. А сколько шума! Начальники, состоятельные люди стремятся определить своих детей и внуков в зарубежные учебные заведения. А те наши специалисты, которые попадают за границу, утверждают, что там учиться нечему. По программам, глубине изучения материала Америка не может тягаться с нами – американцам выгоднее и проще купить, чем подготовить. А мы продаемѕ – Продавать легче, чем производить. И подворовывать можно. А если вдруг предположить, что в один благословенный моментѕ –...перестанут воровать? Я в это не верю. Когда я вижу за границей богатого человека, я думаю: вот опытный коммерсант, хороший профессионал. Когда вижу у нас богатого человека, думаю: до чего здорово воруетѕ Это и мнение о нас иностранцев. В прошлом году я был в Германии, и там мне немцы с ужасом говорили: господи, как у вас воруют! Хуже, чем в Латинской Америке. Взятки у вас выше среднеевропейских, и так далее. Я слушал, удивлялся и краснел. У нас во власти, конечно, имеются люди достойные, с честными намерениями, пытающиеся что—то сделать, хотя не могу назвать ни одного имени, потому что очень далек от всего этого. Просто не могу поверить, чтобы в такой огромной стране собрались одни жулики. Но основную массу чиновничества нужно выгнать и полностью заменить. – Но, согласитесь, Борис Викторович, даже в это смутное время не все озабочены собственным обогащением любым путем. – Разумеется! Человеческая душа по-прежнему сосредоточена на вопросах нравственности, на вечных и конечных вопросах: что такое жизнь? что такое смерть? что есть счастье? – Вы могли бы ответить? – Нет, не возьмусь. Это самые сложные вопросы, и никто не ответит на них сегодня, а, может быть, и никогда. Что есть смерть, можно сказать только после смерти. Но оттуда еще никто не заговорил. Что есть жизнь, мы не знаем, потому что не знаем, что есть смерть. – Устройство Вселенной, происхождение человека все же хоть как—то объяснены. – А природу сознания объяснить нельзя. Суть же человека прежде всего его сознание. И это сознание постоянно напоминает: главное занятие человека – жить. Желательно – достойно. – Вы могли бы набросать несколькими штрихами портрет современного российского общества? – Ой, я его совершенно не знаю. Я вообще всегда был очень далек от общества, занимался своей узкой наукой, остальное меня просто не интересовало. Когда мне что—то говорили, пропускал это мимо ушей. Мои друзья и в сталинские времена, и позже что—то мне говорили: и то не так, и здесь непорядок. Я смотрел на них скучными глазами, они видели, что мне наплевать, и прекращали разговоры. Мне на самом деле неинтересно, согласен, что это плохо – но такая у меня натура. КОСМИЧЕСКОЕ ИЗМЕРЕНИЕ – Что для человечества Космос? – Космос? Это огромный прорыв в мироощущении человека. Неважно, где этот прорыв совершен – в Америке, в Китае или у нас. Выход человека во Вселенную породил массу философских, мировоззренческих вопросов – о соприкосновении человека и Вселенной, о взаимном влиянии и так далее. Ну, а в прикладном отношении продвижение космических исследований сказывается на всех сторонах жизни. Космическая промышленность – промышленность очень высокого класса, и ее достижения, естественно, отражаются на всем. Например, с помощью космических средств связи люди смотрят телевидение во Владивостоке – через спутники – и это оказывается дешевле, удобнее, надежнее обычных телеграфно-телефонных сетей. И, скажем, видеть в режиме реального времени то, что делается в Америке, можно только с помощью космоса. Но людям свойственно быстро привыкать ко всему, не замечать того, что происходит каждый день. Впрочем, так и должно быть. – Развитие космонавтики влияет на наши представления о Боге? – Никоим образом. Это атеистическая глупость: дескать, существование Космоса доказывает, что Бога нет. Бог находится не на небе. Он вообще не в нашем мире, и поэтому на все наши земные дела, включая полеты на космических кораблях, Ему, грубо говоря, наплевать. Наивное, безграмотное, невежественное представление: Бог сидит на облаках и сверху взирает на нас. Так это изображается на сусальных картинках или новейших иконах. На старинных иконах облака не рисовали, их стали домалевывать, когда в искусство иконописи начал вторгаться реализм. – Если допустить, что человечество в массе своей поверило в существование параллельных миров, повлияет ли это на сознание людей? – Никак не повлияет. Они потому и параллельны, что с нами не пересекаются. Параллельные миры, возможно, существуют. Возможно, в эту минуту сидят два других существа и так же, как мы с вами, беседуют. Но нас это не касается, потому что они – параллельны. А значит, встретиться, пересечься нам не грозит. Пока таких случаев история не знает. Посмотримѕ – И все же: мы одни во Вселенной? – Что касается пришельцев – в принципе, почему бы им не быть? Хотя нет ни одного четкого доказательства их посещения, которое убедило бы меня на все сто процентов. Может, что—то и было. Нельзя сказать, что этого не могло быть, потому что не могло быть – и все. Но слишком маловероятно, что их следы где—то сохранились. Поэтому мое отношение – это благожелательный нейтралитет с примесью сомнений. В эпизодах, с которыми мне доводилось знакомиться, уж очень явно проступают белые нитки. Но, повторяю, может быть, это и не выдумки. Может быть, мы сами потомки каких-то пришельцев. Наша человеческая раса настолько отличается от обезьян, что вполне допустимо наше происхождение не от приматов, а от «независимых» пришельцев. Я принимаю и такую гипотезу. Но неважно, откуда мы пришли, важно, что мы существуем. Я считаю, что в разных формах жизнь была всегда, и у меня ощущение, что это такое же свойство живой материи, как и неживой. Правда, у меня нет на сей счет твердо продуманного убеждения, есть только ощущение. Полубессознательное. – А cознательное – как ученого? – Думаю, что ни один ученый в мире пока не может к этому подойти сознательно. Есть разные смелые гипотезы, которые высказывают, как правило, не ученые, а просто умные люди. Ученый ограничивается рамками своей дисциплины и вылезать за них не хочет. – О себе вы так сказать не можете. Изменив физике с искусством, о каком разделении интересов можно вести речь? И вообще, каким образом судьба вас так круто развернула от космических аппаратов в прямо противоположную сторону – к искусству? ОЩУЩЕНИЕ ПАМЯТНИКА – Нельзя сказать, что это произошло неожиданно. В детстве я мечтал быть археологом, но не стал им, потому что однажды понял: в Египте мне все равно не копать, а остальное – неинтересно. А вот любовь к истории была всегда. Я много ездил по древним русским городам. Мы с женой приезжали куда-нибудь, останавливались в гостинице и принимались бродить по городу. И вдруг, спустя неделю-другую, начиналось нечто такое, что не передашь словами: приходило ощущение памятника. Все становилось другим, воспринималось как—то по-особому. – От русской старины к иконам – переход куда более понятный, чем от физики к искусству. Что вас привлекло в иконах? – Поначалу меня озадачило, как в них передавалось пространство, как странно использовалась обратная перспектива. Она казалась абсолютно алогичной, противоречащей очевидным правилам, подтвержденным фотографией. Почему вообще художники пишут так, а не иначе? Какие-то непонятные, дикие вещи. Я пытался найти рациональные корни, пришлось для этого учесть работу не только глаза, но и мозга при зрительном восприятии. Это, в свою очередь, потребовало математического описания работы мозга. Потом наконец понял: все «странности» совершенно естественны и даже неизбежны. Ведь что утверждалось до сих пор? Что изобразительное искусство развивалось постепенно, переходя от примитивных форм к более совершенным. В Древнем Египте еще не умели пользоваться перспективой, в античности этому научились, хотя освоили только простейший ее вид – аксонометрию, и лишь в эпоху Возрождения научились правильно передавать пространство. Происходило как бы плавное восхождение на некую вершину законченного совершенства. С моей же точки зрения, древнеегипетское искусство столь же совершенно, как и искусство Возрождения, а использовавшиеся в античности аксонометрические изображения вовсе не свидетельствуют о примитивности художников. За эти столетия происходило не постепенное улучшение способа изображения пространственных объектов на плоскости картины, а изменение задач, решавшихся художниками, причем всякий раз они решались оптимальным образом. Если поставить ту же задачу перед современными художниками, они не смогут предложить ничего лучшего. – Борис Викторович, какие изменения произойдут с человечеством в третьем тысячелетии? – Изменится все. Но любое наше предсказание – абсолютная чепуха. Я специально анализировал, что говорилось при наступлении ХХ века. Более беспомощной болтовни трудно себе представить. Предсказания – глупейшее занятие. Жизнь тем и замечательна, что намного сложнее любых предположений. Никто из предсказателей ХХ века не нарисовал точной картины грядущего. – У них и инструментарий был беднее. – Да нет. Для общественных отношений инструментарий роли не играет. Сантиметровая линейка или микроскоп – один черт. Как не знали ничего, так и не знаем. И слава Богу. Если бы знали, что будет, то стали бы стреляться и вешаться. Иное дело охрана среды – чистота атмосферы, сохранность вод, лесов. Надо смотреть вперед и заниматься этим. Предсказание событий здесь ни при чем. Должны быть задействованы более сложные и сильные механизмы. Пропаганда, просвещение. Когда возникает реальная опасность для жизни – спохватываемся, начинаем что—то предпринимать. Нужна мощная встряска, чтобы люди изменили свое поведение. Я не надеюсь, что человечество поумнеет. За последние тысячелетия ни одной извилины не прибавилось – люди такие же, какими были в каменном веке. И в ближайшую тысячу лет останутся, видимо, такими же дураками или такими же умными (зависит от точки отсчета), как сегодня. Надеяться можно только на то, что они научатся видеть реальные угрозы для жизни и принимать меры. Дело в том, что сейчас человек становится страшно могущественным. Раньше он мог навредить только своим ближайшим соседям по деревне, в средние века уже умел насолить другому городу – один граф мог разбить другого графа, ограбить его. Теперь один человек способен уничтожить весь мир. Мы невероятно быстро движемся в сторону опасной диспропорции: при неизменяющемся с каменного века сознании со страшной скоростью растут возможности воздействия на природу и общество. Человеческий мозг не способен охватывать длинную цепь причин и следствий, а значит, и предвидеть, к чему приведет то или иное действие. – А как же инстинкт выживания? – Инстинкт – нечто неосознанное. А ученый или авантюрист действуют осознанно, они соображают, что делают. Вот только возможности соображать у них ограниченны: видят в пределах двух шагов, тогда как последствия могут проявиться в пятнадцати шагах. А предвосхитить далекие события можно только разумом. – Вы допускаете, что человечество способно сделать нечто такое, что подведет его к исчезновению? – Вполне допускаю – при растущей мощи человека и законсервированном сознании. Всегда, во все времена находился какой-нибудь дурак, который мог учинить мордобой, а остальным приходилось его усмирять. А если через сто-двести лет найдется дурак, который вознамерится уничтожить мир?.. – Как вы думаете, может ли человечество в новом тысячелетии отказаться от религии? – Чепуха! У нас часто путают религию и богословие. Религия есть внутреннее чувство, которое не обязательно должно быть сформулировано. А богословие – строгая наука со своими принципами и постулатами. Религия – это просто-напросто внелогическое, чувственное восприятие мира. У нормального человека есть два канала, по которым к нему поступает информация о внешнем мире: логическое мышление и внелогическое восприятие мира. Глупо надеяться, что какая-то наука (атеизм) может разбить религию – они находятся в разных местах, в разных полушариях мозга: научный атеизм в левом, а религия – в правом. Религия может менять свои формы, проявления, может меняться ее задача в обществе, но она будет всегда – как лишенное логики восприятие мира и его оценка. Такова природа человека: он – двухканальное существо. «БЛАГОДАРНОЕ» ОТЕЧЕСТВО – Вы в этом доме давно живете? – В 60-м году Королев добился у Моссовета квартир для части сотрудников его фирмы, которая находилась в Подлипках – хотел, чтобы все жили рядом. Сам он тоже поселился здесь. – При желании вы могли бы сегодня улучшить свой быт? – Знаете, я к нашему плохому, с точки зрения европейского профессора, быту привык и не испытываю неудобств. Конечно, тот же европейский профессор будет обескуражен, узнав, что я каждый год не езжу в Испанию на отдых. – В Испанию сейчас ездят другие. – Я не из той категории, к сожалению. Или к счастью – как посмотреть. – А если бы вам с Верой Михайловной понадобилась помощь по дому, могли бы вы себе ее позволить? – Нет, конечно. – Простите мою бестактность, Борис Викторович. На какие средства вы, всемирно известный ученый, существуете? – Мы с женой на пенсии. А я, помимо этого, еще работаю не полставки. Но нам сейчас уже ничего не надо. Квартира есть, обстановка есть, дочери – взрослые, устроенные. Если бы мы были молоды, не имели квартиры, машины, дачи, нам бы с такими деньгами очень туго пришлось. А так – живем в относительном благополучии, все необходимое мы успели приобрести в пору более благоприятнуюѕ Но ведь все это не имеет никакого значения. Мне в жизни повезло: я всегда занимался тем, что мне интересно. / РАЗГОВОРЫ /