ЦБ: USD 96.7821; EUR 100.4991; GBP 120.2421      18+          

 

New! Срочная доставка документов (паспортов) по России (в консульства) и за рубеж
Туристические визы   Поиск авиабилетов   Горящие туры и круизы   Автопрокат за границей   Бронирование отелей   Страховки для выезда за рубеж   Сим-карты для туристов
Работа за границей   Недвижимость   Лечение за рубежом   Эмиграция и иммиграция   Образование

Кредитная карта Альфа Банка, год без процентов!

Срочное оформление банковской карты в Беларуси, надёжно.

Срочное оформление банковской карты в Киргизии, надёжно, есть SWIFT-пополнение и никаких санкций.

Срочное оформление банковской карты в Казахстане, надёжно, есть VIP-оформление с авторизацией в Москве

О том, что нашёл работу, сообщи органам сам

» Личный опыт » 3 февраля 1999

   Михаил и Елена уехали из России в Германию несколько лет назад — по еврейской линии. Миша — программист, Лена — филолог, преподавала русский как иностранный, дочке Майе было пять лет. Ехали не столько из-за работы, сколько из-за жилья. В Москве сначала — долгое время — они снимали квартиру, потом появилась комнатка в коммуналке — и никакой надежды на улучшение жилищных условий. Впрочем, нормальной, денежной работы тоже не было. Кроме того, Мишу сильно раздражал «совок». А его родители и брат с семьей перебрались в Германию еще в начале девяностых, и были довольны тем, как они там устроились.

Язык и деньги

Михаил: Уезжал я с набором знаний, которые сегодня, конечно, уже считаются архаичными. Таких языков программирования как Basic, Fortran, Assembler в Москве мне вполне хватало. Но ко времени моего переезда в Германию там все уже перешли на работу в операционной системе Windows, а это уже совсем другое дело и совсем другое программирование. Поэтому в Германии, когда я туда приехал, с моими знаниями если и можно было найти приличную работу, то с большим трудом.

Лена: Несколько лет назад, когда мы переехали, единовременный пакет «социала» для нового репатрианта выглядел значительно симпатичнее, чем сейчас. Какое-то время мы жили в контейнере — в таком вагончике для переселенцев, за который не надо было ничего платить. Нам выдали сумму, эквивалентную $2.000, на приобретение товаров первой необходимости.

   Перед наступлением зимнего и летнего сезона нам выдавали деньги на одежду — примерно по $800 год на всех, из этих же денег надо платить за электричество и телефон, на них же покупаются проездные на транспорт.

   В разных городах Германии по-разному, а у нас в Дюссельдорфе вся эта халява, по-моему, может продолжаться бесконечно — сиди на социале, и никто тебя не трогает. В маленьких городах, в Гессене, например, где живут наши друзья — тоже москвичи, все по-другому. Если ты за два года не нашел работу самостоятельно, тебя заставляют выходить на так называемые социальные работы или лишают пособия. Это не очень приятная работа, типа уборки улиц, стрижки газонов, уборки в школах. За это платится DM1,5-2 в час, плюс, естественно, сохраняется в полном объеме остальное обеспечение.

   Если же оформиться на работу официально — грузчиком ли, программистом, то сразу начинаешь платить все налоги, а также самостоятельно оплачивать все страховки и сам платить за квартиру. В том случае, когда дохода хватает, чтобы самостоятельно все это оплачивать (а на это уходит примерно DM2.500 месяц), «социал» снимается полностью. Если же ты зарабатываешь меньше, например DM2.000 марок, то можно обратиться в социальную службу, и тебе будут доплачивать недостающие DM500. То есть опуститься ниже определенного уровня тебе не позволят.

Поиск работы

Михаил: В принципе, фирме выгодно неофициально взять на работу эмигранта — ему можно меньше платить и не сообщать о нем в налоговые и в социальные органы. Но если при проверке это раскроется, фирме выставят огромные штрафы. Тем не менее, газеты пестрят объявлениями разных ловких фирм и фирмочек, приглашающих народ на шварцарбайт — черную работу.

   Если человек хочет найти нормальную официальную работу, то процесс трудоустройства начинается, как и во всем мире, с биржи труда и резюме.

   Требования, указанные в информации работодателя, обычно сильно завышены: фирме хочется получить супер-специалиста, а платить ему — как рядовому. Не надо сразу пугаться, если ты не соответствуешь всем требованиям, указанным в объявлении. Через какое-то время фирма снижает обороты.

   С того момента, как мы переехали, до того дня, как я нашел свою нынешнюю работу, прошло примерно четыре с половиной года. Сначала самостоятельно и на курсах я упорно учил немецкий язык, а дома на компьютере усиленно изучал все новое в программировании: языки, операционные системы. Кроме того, я пошел на хорошие курсы повышения квалификации программистов. Они, кстати, весьма дорогие, $15.000 долларов за десять месяцев, но их оплатило министерство труда. На период, пока я учился, социальное пособие мне увеличили на DM200 марок — как вынужденному питаться вне дома — и оплачивали проездной билет.

Лена: Мишка куда-то вышел из дому, а я была в ванной. Тут телефонный звонок. Время было уже глубоко послеобеденное, около пяти часов вечера, по делам в такое время в Германии обычно уже не звонят. Хорошо, я уже почти вылезала из ванной и не поленилась поднять трубку. Совершенно спокойный мужик попросил мужа, а узнав, что его нет — попросил перезвонить, как только он придет, потому что им необходимо встретиться прямо сегодня — это насчет работы.

Михаил: Их было двое — директор всей фирмы, двадцать девять лет парню, в технике ничего не соображает, занимается только торговлей и сбытом — и мой будущий прямой шеф. Мы пошли в наименее паршивый ресторанчик поблизости, чтобы там сесть и все обсудить. Я немного стушевался: денег-то с собой особых нет, а вдруг платить придется?

   Разговор шел самый обычный, какой ведут за жрачкой и пивом — сколько ты хочешь, сколько мы можем платить, немного вопросов по специальности. В итоге договорились, что завтра я приду к ним на фирму и мы перед компьютером поговорим конкретнее. Ни о том, почему я свалил из России, ни о семье беседа не шла. Мы немного подружились за этим ужином, и к концу я чувствовал себя вполне свободно.

   Весь разговор я тянул бутылку пива, а они чего-то себе назаказывали. В конце разговора я тянулся за кошельком, а они смеются: точно, русский мужик, мол, если платить собирается. Да нет, говорю, я за визиткой полез, а сам смеюсь вместе с ними. На самом деле они счет оплатили, а потом фирма им все возместила как представительские расходы. Если бы я знал, что все будет на халяву, я бы тоже поел.

Зарплата и налоги

Лена: Мишкина фирма находится в средневековом замке — они арендуют целую половину. Там очень красиво и удобно. Это филиал американской компании, которая делает программное обеспечение для крупных предприятий, занимающихся оптовой торговлей, и для больших магазинов. Плюс помощь в организации сбыта большим концернам и торговым предприятиям.

   Предположим, у системы аптек компании «Байер» плохо сбывается аспирин. Мишкина фирма, если можно так выразиться, помогает оптимальным образом расположить его на полках. Есть программный продукт, который позволяет автоматизировать весь сбыт товаров этой сети, планирование торговых площадей, распределение товара и все в этом духе. Компьютер обрабатывает статистический материал: каков сбыт продукции в неделю, какой — в день, сколько чего и где. Вся эта информация быстренько анализируется, и программа указывает, сколько продукции заказать у производителя, сколько оправить на склады и на какие именно склады, сколько непосредственно должно стоять на полках и в каких — конкретно- магазинах. И если заказчик — тот же «Байер» — в результате всего этого поднимает сбыт на один-два-три процента, то это очень хорошо, это огромные деньги, и он нам за это очень хорошо платит.

Михаил: Моя зарплата зависит от качества моей работы и от общего благополучия фирмы. Я программирую что-то для заказчика — и по контракту, кроме зарплаты, получаю определенный процент от стоимости заказа.

   Если я не знаю чего-то конкретного, что должен знать по своей специальности и квалификации, это плохо. Но есть куча вещей сугубо специфических для данного заказчика, которые я знать совершенно не обязан. Поэтому если я не въезжаю во что-то, можно запросто посоветоваться с сотрудниками.

   Деньги мы получаем раз в месяц, вся сумма переводится на счет уже чистой, со всеми вычетами и налогами. Есть специальная фирма, с которой у нас есть договор, она-то все и рассчитывает: сколько кому заплатить, как, какие у кого налоги. Так проще. Ведь из своей зарплаты человек должен заплатить штук восемь разных налогов (подоходный, в пенсионный фонд, в больничную кассу, церковный налог, налог солидарности) которые рассчитываются весьма хитрым образом, и все они идут в разные места. Налог солидарности платят все западные немцы на восстановление присоединенной Восточной Германии. Все при этом скрипят зубами и говорят, что лучше бы она опять отсоединилась. Церковный налог — деньги идут на счет конкретной церкви твоей конфессии. В моем случае они идут в синагогу, в другом — в храм или мечеть. Причем если человек неверующий и ни к какой конфессии не принадлежит, то все равно эти деньги с него снимаются и идут в фонд города. Раз в год все получают налоговую карту, и там указано, к какой церкви ты принадлежишь. Когда ты приходишь на новую работу, ты приносишь эту карту — всю свою налоговую историю, и работодатель, изучив ее, сам начинает платить, куда надо.

Лена: О том, что он нашел работу, человек обязан сообщать социальным органам сам. Во всех бумагах, которые ты подписываешь, есть обязательство немедленно уведомлять всех, кого следует, об изменении адреса и финансового положения. Можно, было, конечно, и не сообщать о том, что муж нашел работу, и получать и зарплату и пособие, но в конце концов все обнаружится, пособие снимут, а все лишнее — придется вернуть.

   В Германии, как и России, есть масса способов левого заработка — как получить деньги, не облагаемые налогом. Например, в больших магазинах-универмагах есть такая должность — менеджер товарных групп. Он владеет всей информацией о группе товаров определенного вида, например, о спиртных напитках. И именно от этого менеджера зависит, как расставить спиртное по полкам. И за то, чтобы поставить данную бутылку на правильное — видное — место в какой-то другой конторе, он может получить непосредственно в карман очень неплохие деньги.

   В Мишиной фирме такое невозможно. Все отношения с заказчиком проходят через счета, зачастую даже не на бумаге, а через компьютерные сети. Никакого налика, и, следовательно, никаких процентов «по-черному», быть не может. В принципе, наличные деньги официально существуют в Германии только в прямой торговле: купил вещь в магазине — заплатил, а все остальное идет через банк.

Отпуск

Михаил: На нашей фирме отпуск положен тридцать рабочих дней — даже в первый год работы — как у российских милиционеров. По закону минимальный отпуск на предприятии должен быть восемнадцать дней, но каждая германская контора устанавливает свои сроки. Практически девяносто процентов немцев имеют целый месяц отпуска. Это много. Никакого графика ухода в отпуск нет — иди когда хочешь, только согласуй с начальником.

   Жесткого рабочего дня на моей фирме нет — сколько надо, столько и работай, главное дело сделать. А как — и с какой интенсивностью — никого не интересует, лишь бы в срок уложиться. Никаких сверхурочных, естественно, тоже нет.

   Поступив на работу, ты будешь получать столько, на сколько договорился с начальником. По своему опыту я понял, что лучше торговаться с самого начала — неизвестно, как впоследствии пойдут дела у фирмы. Лично я марок на пятьсот в месяц точно пролетел — и только из-за своей скромности, надо было просить больше, все равно бы платили.

   Мне для начала положили оклад в DM5.500, это около $3.500 в месяц грязными. Чистыми остается $1.900, минус $600 на квартиру, так что остается на жизнь $1.300 в месяц. Называется, подсчитали — прослезились. Налоги очень велики, мне прибавили DM740, из них на руки я получаю около DM300. Почти шестьдесят процентов суммы уходит на налоги.

   Тем не менее, такая зарплата, как у меня, считается в Германии весьма приличной и уж точно выше среднего. Хотя на семью из трех человек это, конечно, негусто.

Лена: Вообще в Германии принято, чтобы работали оба супруга. Молодежь вся в основном работает, и вступать в брак до тридцати лет и рожать детей не принято, считается, что это мешает карьере. Молодежь снимает квартиры и живет вместе, но не женится. Я думаю, что немцы не женятся сразу еще и потому, что потом очень сложно разводиться — делить имущество, возбуждать процессы.

   У одной нашей немецкой знакомой есть дочка, которая окончила гимназию и теперь работает на какой-то фирме в качестве стажера. Работа совмещена с обучением, она все время сдает какие-то экзамены, по итогам которых ей присваивается какая-то более высокая квалификация, зарплата увеличивается — при том, что обязанности остаются прежними. То есть после гимназии ее образование уже закончено, и больше ей ничего не надо. Дальше она будет делать эту карьеру, если захочет, и расти потихоньку. Этой девочке уже за 20, она вполне самостоятельная, у нее есть бой-френд, с которым она знакома уже довольно давно, и на выходные она уходит к нему. Но когда я сдуру пожелала ее матери и бабушке внуков, как это принято у русских, у них был шок: Что вы, что вы, не дай Бог, надо сначала встать на ноги и сделать карьеру!

   А многие не женятся из других соображений. Например, Мишин начальник, Ян, живет со своей подругой уже много лет, у них двое детей, но, поскольку они официально не женаты, она получает разные пособия на детей, которые замужние женщины с детьми не получают.

Веер возможностей

Миша: Несмотря на то, что с доходов работающего налоги высчитывает фирма, все равно в конце года надо предоставить все документы о доходах и затратах на семью, а это очень запутанно и вводит в уныние неспециалиста. Можно, конечно, нанять собственного налогового консультанта, который бы все это делал, но это стоит около 500 долларов в год.

   Зарабатывая, условно говоря, 50.000 долларов в год чистыми, ты уже с них платишь какую-то сумму. Но на семью должно приходиться тоже определенное количество денег, поэтому подсчитать все самому просто нереально, и суммы никогда не сходятся. В результате в конце года тебе приходится либо доплачивать, либо тебе возвращают какую-то сумму. А специальный консультант выгоден только в том случае, если есть довольно высокие доходы — с помощью различных лазеек в законах на налогах с них можно существенно и вполне законно сэкономить.

   В принципе, каждый устраивается, как может. Я знаю одного русского, он получает пособие — то есть, оформлен как безработный — и при этом собирает мебель на мебельной фабрике. Он получает «черный нал», имеет массу свободного времени и катается по всей Европе. Кроме того, бывает такой договор с фирмой, называется «базис», когда ты имеешь право работать за DM600 в месяц и при этом не платишь никаких налогов — но опять-таки, если ты не на социале.

   Некоторые работают с русскими фирмами по перегону подержанных машин в Россию: от простого совета, где и как выгоднее купить машину (это стоит DM400), до реальной покупки ее, оформления и перегона в Москву. Через Польшу машины сейчас стараются не гнать — опасно. Есть люди, которые гонят их в Питер через Финляндию — на пароме. Кто-то работает по конкретным заказам: за какую сумму какую машину какого цвета-возраста купить и куда доставить. У таких все схвачено — и в магазинах, и в полиции, и на таможне, и с пограничниками всех транзитных стран. Этим бизнесом занимаются те, кто на «социале», у них все время свободно. Мой товарищ в прошлом году имел DM70.000-80.000. В месяц получается DM7.000, но все равно они приходят за «социалом», иной раз подъезжая к этой конторе на БМВ последней модели.

   По-хорошему, работники социальных органов должны, конечно, смотреть, кто как живет, и если видно, что человек явно улучшил свое материальное положение, то «социал» — снимать. Но я не слышал, чтобы к кому-то чиновники приходили домой — посмотреть на условия жизни. Так что многие из тех, кто на «социале», постоянно ездят по заграницам, отлично одеваются и живут с шиком.

Черная работа

Лена: Мне пришлось заниматься шварцарбайт, то есть черной работой. Сейчас я помогаю одной пожилой немке. Это, естественно, запрещено, причем не только иммигрантам, но и немцам, поскольку там есть масса специальных лицензированных фирм, которые этим занимаются. Другое дело, что услуги этой фирмы обойдутся бабушке в DM25-30 в час, а мне можно платить DM15 в час. Бабушка не боится, что я ее усыплю и вынесу все из квартиры или наведу грабителей, потому что людей на такую работу нанимают по рекомендации.

   Началось все еще в те времена, когда мы жили в контейнере. Это было в престижном районе, вокруг много богатых особняков, а среди них на полянке стоял наш контейнер. Неподалеку была сберкасса, и там была доска, где можно было спокойно вешать объявления. Мишка по-простому повесил объявление, что готовы, мол, на любую работу, и мы стали ждать. У его родителей, которые жили в Дюссельдорфе уже давно, был телефон, и скоро им позвонили.

   Моя первая хозяйка оказалось не бабушкой, а женщиной моего возраста, причем беременной. У нее уже был один ребенок, и ей было тяжело управляться с хозяйством в своей двухэтажной квартире. Для России это выглядит диковато: ну кто пригласит к себе помощницу по хозяйству из живущей под окнами в контейнере семьи беженцев? А в Германии это оказалось просто.

   Мои обязанности были четко оговорены, и по мере того, как я приноравливалась, этот список вырастал. Когда он расширился настолько, что я перестала справляться, он опять сузился. Я должна была вешать в шкафы костюмы и галстуки ее мужа, которые он везде раскидывал, и собирать по всей квартире грязные чашки. У ее мужа была идиотская привычка все время пить кофе и оставлять пустые чашки в самых непредсказуемых местах. Я приходила убираться по понедельникам, и после выходных эти чашки были во всех трех туалетах, на всех столах, подоконниках, на книжных полках.

   В кухне была большая посудомоечная машина. Мне оставалось распихать накопленную за два дня посуду по ее полкам и нажать кнопку. В машине было всего два поддона для тарелок и приборов, а туда же нужно было засунуть еще и кастрюли со сковородками. Гонять машину по несколько раз не рекомендовалось — экономия воды и электричества.

   Уборка квартиры подразумевает и полы пропылесосить, и стирку, и глажку. Иногда я помогала хозяйке принести из гаража бутылки с минеральной водой — обычную из-под крана они не пьют, а покупают раз в неделю специальную. Дел в этом доме всегда было по горло, но я работала ровно три часа в день, и если чего-то не успевала доделать, то все равно уходила домой, когда время заканчивалось. Стандартная плата за эту работу — DM15 в час.

   Когда хозяйка родила, она стала невыносима. И так довольно нервная и бесхозяйственная, теперь, став меньше спать, она постоянно суетилась, переживала, мельтешила. Как многие бестолковые в хозяйстве женщины, она часто развивала бурную деятельность и все в доме переворачивала. Приходя в среду, я заставала дом в полном разгроме, хотя в понедельник все привела в порядок и вылизала.

   Еще мне надо было отводить старшую девочку в детский сад и музыкальную школу. Фронт работ определялся каждый день — либо три часа отдраивай пол, либо помой посуду и отведи ребенка. Деньги она мне платила каждый раз, поэтому никаких договоров и планов на длительный срок мы не строили.

   Потом мы переехали, и мне теперь надо было тратить час на дорогу. Кроме того ее муж, по-моему, стал капать ей на мозги, что вот, мол, у тебя есть путс-фрау — то бишь я — а в доме все равно бардак.

   Немецкие женщины целый день сидят дома, и при этом у каждой жуткий стресс. Эта же, в общем, была нормальной бабой, и мне ее жалко. Мужчины в Германии работают очень много, ее муж приходил домой часов в 9-10 вечера. На ней оставался весь дом, хозяйство, дети плюс все налоги и документы. Я не раз видела, как она, несчастная, сидела над этими бумажками и разбиралась с декларациями мужа, на дом и всякими коммунальными счетами.

   Короче, я стала ее раздражать. А меня безумно бесило то, что свою замечательную керамическую плиту на кухне она умудрялась загаживать так, что каждый день мне приходилось отдраивать ее по сорок минут от толстенного слоя пригоревшего жира. Немецкая же пресловутая аккуратность заключалась в том, что надо было оттирать плиту до такого состояния, чтобы не осталось ни малейшего пятнышка. Хозяйка постоянно ко мне придиралась, что я слишком долго вожусь на кухне, а надо еще пропылесосить и постирать. Короче говоря, однажды я с этой женщиной рассталась. Просто взяла и не пришла. Естественно, никакой рекомендации я у нее не просила.

   У следующей моей хозяйки — очень интеллигентной и спокойной дамы в доме по соседству — была маленькая квартирка с паркетными полами. Работа заключалась в пылесосеньи, мытье пола и уборке ванной комнаты. Кухни я вообще не касалась, а когда однажды прибралась и там, то хозяйка сказала, что этого делать не надо. Квартирка эта была просто супер — вся модерновая, чистенькая и грамотная. Все получалось легко и споро, так что я работала в ней по два часа. Когда я нашла нормальную работу, а уборку в соседнем доме бросать не хотелось, мы даже приходили с Мишкой и он помогал мне пылесосить. Когда хозяйка просекла, что я очень ловко со всем справляюсь, она стала мне оставлять огромную гору глажки. Пока я гладила, Мишка убирался, и мы справлялись за час. Слава Богу, что этого никто не видел — оказывается, приводить с собой никого нельзя. Позже я передала это место своей подруге Ирке, девочке медленной и аккуратной, которая отглаживала каждую тряпочку и в два часа не укладывалась. У хозяйки к тому времени появился мужик, работы прибавилось, и Ирка начала халтурить. Как правило, это кончается не очень хорошо.

Михаил: Одна наша знакомая, Людка, элитная переводчица с итальянского и французского, работала в официальной фирме по уходу за больными. Это не очень удобно — каждый раз посылают на новое место, да и делать приходится не самые приятные вещи. Лежит, к примеру, столетний старик, который уже 30 лет не вставал с постели, со всеми вытекающими, в буквальном смысле, последствиями. Не факт, что она зарабатывала больше Лены — после налоговых вычетов остается в лучшем случае половина.

   Сейчас Людка сидит с ребенком, и единственная отдушина в ее жизни осталась та, что итальянская фирма, в которой она работала еще в Москве, раз в год выписывает ее в Италию на выставку — переводчицей на несколько дней за хорошие деньги. В эту неделю она вспоминает, что она белый человек, летает первым классом и живет в шикарных отелях. А остальное время она зарабатывает, убирая квартиры и сидя с детьми.

   Так что знание языков там, в Германии, не дает ощутимых выгод. Если в России до сих пор можно найти работу переводчика, зная в совершенстве пару европейских языков, то в Европе, где миллионы людей говорят на двух-трех иностранных языках, — без диплома, без лицензии, без сертификата или других документов это не проходит.

Витамин В

Лена: Можно, конечно, попробовать найти работу в гимназии с преподаванием русского языка, таких немало, но все места в них, как правило, уже заняты — либо немцами, либо «совками». Есть еще вариант с частными языковыми школами, но там работа либо почасовая и черная, либо постоянная, но тоже черная. Работать в гимназии выгоднее — ты полностью белый человек, зарабатываешь примерно DM5.500 в месяц и имеешь все права немецкого гражданина.

   Сейчас я занимаюсь белой работой. Очень многое в Германии делается и достигается по блату, мы называем его витамин В. Настал момент, когда социальные службы начали нас доставать в том смысле, что пора бы, мол, найти работу. Мы могли бы продолжать отписываться, что ничего подходящего нет. Но я открыла «Желтые страницы» и нашла в них кратенькое объявление Русской школы Гленде. Я позвонила туда и сказала, что я хочу не учиться, а преподавать. Как ни странно, меня подробно расспросили и обещали перезвонить. Ольгу, девушку, что со мной разговаривала, очень воодушевило, что в прошлой жизни — в России — я занималась русским как иностранным. Недели через три она мне перезвонила и сказала, что я могу выходить на работу в филиал известнейшей американской международной языковой Школы Берлитс. Суть метода Бертлиса в том, чтобы учитель не знал языка ученика, то есть чтобы учитель говорил только на своем родном языке, мутер-шпрахе. То есть я не должна употреблять ни одного немецкого слова с учениками.

   Потом я стала работать и в школе Гленде. Собственно, это не школа, а обычная квартира с телефоном, магнитофонами, парой компьютеров и необходимой мебелью. Платит мне Ольга ровно на одну марку с каждого ученика больше, чем в школе Берлитс, при том берет она с них раза в два больше, чем платит мне. Но то один, то другой ученик вовремя не переведет деньги за учебу, то возникают разные непредвиденные расходы.

Михаил: Эта Ленкина работа хотя и официальная, но по договору. Она не имеет права ни на оплачиваемый отпуск, ни на стабильную зарплату, ни на социальную защиту. Но все вполне законно. Она сама в конце года подсчитывает свой доход и сама платит налоги. И в пенсионный фонд никаких отчислений не идет. Те же, кто у Берлитса на постоянной ставке — преподаватели немецкого, английского и французского — трудятся стабильно по сорок часов в неделю, у них отпуск шесть недель и нормальная зарплата. Русский язык в этой школе считают экзотическим, поэтому постоянных учителей русского там не держат. Почасовикам же платят DM22-24 марки в час.

   Но именно такие почасовики, как она, помогает школе содержать постоянных преподавателей. Дело в том, что из их — почасовиков — зарплаты за каждый отработанный час вычитается по одной марке — и тут же причисляется к зарплате постоянных работников. Так что неудивительно, что у тех, кто в штате, зарплата намного выше.

Лена: Помимо того есть такая практика, как шпрах-кафе — общение в кафе, разговорное общение. Если набирается несколько учеников, которые хотят научиться говорить по-русски, снимается некое помещение, все туда приходят — за чашкой бесплатного кофе учатся непринужденно говорить на легкие темы. Я вела одну такую группу, мы занимались на втором этаже прачечной. В небольшой комнате поставили барную стойку, на нее — кофеварку и компьютер.

   Когда ученик заканчивает курс обучения и перестает брать уроки, работа почасовика приостанавливается до тех пор, пока не найдутся новые ученики. Например сейчас у меня осталась только одна девочка, с которой я занимаюсь уже год, да и у нее курс уже подходит к концу.

   Немцы очень хорошо умеют отстаивать свои права. Когда одно из отделений Школы Берлица начало прогорать, потому что не стало учеников, его слили с другим, а ставших лишними постоянных преподавателей хотели уволить. Но местная организация, напоминающая профсоюз, подняла жуткий скандал, и они добились, чтобы учителей не увольняли. Более того, в течение целого года им должны будут платить зарплату, даже если у них не будет ни одного ученика. Я подозреваю, что платить эти деньги они будут за счет почасовиков, хотя школа в принципе очень небедная.

   Ученик, приходя в школу в первый раз, говорит, чего он хочет, и они с учителем вместе определяют, сколько часов им нужно заниматься. Максимум бывает три-четыре ученика в группе, чаще — один. Сейчас у меня есть один мальчик — врач, у него, слава Богу, 150 часов только начались. Другая девочка, тоже врач, заказала мне 30 часов. За ее обучение платит начальник. В нашей местности живет очень много русских, и надо же их кому-то лечить. На занятиях мы с ней играем в игрушки — раздеваем кукол, сгибаем им руки и ноги, просим их высунуть язык.

   Есть у нас один 75-летний дедуля, которому приспичило выучить русский язык. Причем он занимается по суперинтенсивной методике — целыми днями напролет. Мы с Ольгой работаем с ним по очереди — одна утром, другая вечером, а среди дня ходим с ним в рестораны — тоже разговариваем.

   Ольга советует мне послать все свои документы в министерство образования — пусть, мол, они там лежат, а когда понадобится хороший преподаватель — в гимназию или в университет — меня возьмут и пригласят.

Записал Василий КЕМАЕВ

Предыдущая статья:
Следующая статья:
К содержанию номера

Информация оказалась для вас полезной?
Поделитесь этой заметкой с друзьями:  

» Обратно к новостям »


Архив   Рубрики   Пульс   Редакция   Реклама   Вакансии [1]   Связаться с нами    Рейтинг@Mail.ru 
© «iностранец» 1993 – Распространяется бесплатно   |   Условия предоставления информации и ответственность

Учредитель: «Универсал Пресс»
Адрес учредителя: 115580 г. Москва, ул. Кустанайская, д. 6
Телефон редакции: +7 495 796-76-95
Главный редактор – И. Б. Вайс

Свидетельство о регистрации СМИ №01098 выдано Государственным комитетом Российской Федерации по печати (Роскомпечать).
Свидетельство о регистрации СМИ ПИ №77-18220 выдано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор) 30.08.2004 г.
Редакция не несёт ответственности за достоверность информации, содержащейся в рекламных объявлениях. Редакция не предоставляет справок по рекламе и рекламодателям.